Юля ждала ребенка. Она сидела на лавочке и представляла, что вот он выбегает из-за угла пекарни и весело машет ей только что купленным и непременно уже надкусанным батоном. Или понуро плетется, волоча сумку по земле. «Ну, точно, двойка», подумает она, но, конечно же, пообещает себе его совсем не ругать, продолжать учиться не оценивать сына в привычном формате и не забывать говорить ему, что очень счастлива быть его мамой. Ведь он для нее все равно самый лучший. На самом деле Юля была только на 32 неделе, но ей нравилось проигрывать для себя различные ситуации, прорабатывать свои реакции на них, и чувствовать себя страшно мудрой и продвинутой мамой.
Недалеко от нее, в луже и желтых резиновых сапогах, стоял мальчик лет 5-6. Если бы он родился девочкой и на несколько веков раньше, то общество точно причислило бы его к ведьмам и прочей нечистой силе. Мальчик был очень рыжим, как лисенок, и с совершенно фантастическими разноцветными глазами, голубым и карим. Глаза эти вызывали смутное беспокойство, казалось, они знают много, не догадываясь об этом и от них было совершенно невозможно оторваться.
Он стоял и почти не двигался, внимательно изучая свое отражение в луже на фоне голубого неба. Потом пошевелил носами сапог и изучил расходящиеся от его ног волны. Нашел палочку. Смастерил несколько корабликов из опавших листочков. Что-то повозил этой палочкой по луже. Подумал немного. Еще чуть-чуть. А потом вдруг разыгралась настоящая битва: с правого фланга наступали дубовые парусники, с левого – кленовые фрегаты. Командир правого фланга был стратегом, левого – рубахой парнем и сторонником принципа «чего думать, стрелять надо». Корабли атаковали и отбивались, закручивались водяные воронки, вздымались волны и летели желудевые бомбы. Жизнь била гаечным ключом и отбивалась скрипичным, жить было яростно интересно.
«Миии-и-и-и-ииша, хватит там заниматься ерундой, иди сюда, покачайся с Ксюшей на качелях», — донеслось вдруг.
Миша с укором посмотрел куда-то в сторону, дернул плечом и вернулся к разработке стратегии наступления.
«Миша!», — отрывисто и резко.
Он только сердито повел бровью.
Было слышно, как со вздохом мама встала и направилась в сторону Миши – Мише было не до того, у него тонул командный крейсер.
В луже появились еще одни желтые сапоги.
Битва замерла, крейсер перестал тонуть, птицы задним ходом вернулись в гнезда, а мимо проходящий кот поспешил на всякий случай ретироваться. Мир ждал.
«Аххххх…», — раздалось откуда-то сверху.
«А я и не знала, что у тебя здесь так здорово! Подожди-ка», — и сапоги быстренько куда-то убежали, разбрызгивая золотые капли. Лицо мальчика засветилось ярче, чем осеннее солнце бабьего лета. Он радовался так, что ни на секунду не мог оставаться на месте, у него двигалось все – руки, ноги и даже кончик носа.
Мама, кстати, оказалась пиратом со стажем, притащив колючие каштановые бомбы и даже авиацию в виде семян клена. Они еще поиграли некоторое время, но сама игра, видимо, уже перестала быть целью. Шумно и с визгом потопив все свои корабли, сын с мамой радостно пошлепали по лужам со двора такой маленькой, но очень сплоченной командой единомышленников и лучших друзей.
Вдруг мальчик обернулся к Юле и крикнул: «Ты только возьми его, ладно?», а затем, отвернувшись, задорно поскакал за мамой. «Что это он», — мимолетно подумала Юля и, сразу же забыв о нём со здоровым эгоизмом, свойственным будущим мамам, засобиралась домой. Лифт не работал, и Юле пришлось подниматься пешком на пятый этаж. Она поднималась тихонько, с остановками, мысленно ругая управляющую компанию и хваля себя за предшествующие беременности регулярные физические нагрузки. И весь путь наверх её преследовал какой-то непонятный, но при этом очень знакомый и все усиливающийся звук, который она почему-то ну никак не могла идентифицировать. Когда она, наконец, добралась до своего 5-го этажа, она увидела источник звука: на коврике перед её дверью сидел котенок и тоненько пищал. Он был совсем крошечным и очень рыжим, как маленький лисенок.