Так странно, мне сорок, а я совсем не чувствую возраста.
Конечно, изменения есть. Сейчас я знаю себя лучше, чем в 17 лет. Опустившиеся веки, двое детей, килограммы привычек, притормаживающие былую подвижность. Что еще? Алкоголизм, и стала бояться летать на самолетах. Вот и вся разница. Внутри я все та же, что и в юности.
Мне кажется, возраст – это самая условная, самая зыбкая категория в оценке человека. Когда я смотрю на себя в зеркало, меня расстраивают не новые морщины, а несоответствие облупившейся картинки и непочатого содержания. Под поехавшим фасадом скрывается сочный розовый младенец, взгляд которого только-только начал приобретать осмысленность. Теперь меня не удивляет, что на иконе Успения Христос держит в руках душу Богородицы — новорожденную запеленутую малышку. Похоже, мы и в самом деле не меняемся.
Моя девятнадцатилетняя дочка Маша рассказывает:
— Захожу в кабинет к врачу, там сидят две пожилые женщины в белых халатах. Одной лет сорок, а второй, может, еще больше. И они мне с порога: а почему у вас прыщи? Давайте мы вам пропишем лекарство, и кожа у вас станет, как у нас! И смеются! Мама, ты представляешь? Я не хочу дряблую кожу, как у них. Нет, ты представляешь, как старые люди могут быть неделикатны!
— Ммм, — говорю, — дорогая, конечно, представляю.
Рассматриваем фотографии.
— Кто это? – спрашивает Маша.
— Это моя учительница по литературе.
— Она что, еще жива?!
Да, так о чем я. Чтобы понять, что ты на всю жизнь останешься молодым, необходимо состариться. Какая подстава!