.
Автор: Мария Мельникова 
ФОТОГРАФИЯ ALICJA BRODOWICZ
Каждой весной, едва солнце залатает дорогу, Андрей с мамой идёт к отцу. На кладбище.
Сначала мама плакала. Но с годами слёзы всё глубже прятались в морщинки. Скорбь становилась невидимой и почти беззвучной. А у Андрея слёз не было никогда. Как и желания идти.
Но вот впереди уже показалась серая глыба надгробья. Словно айсберг, застывший среди рыхлого океана. Спокойного и безразличного ко всем, кто ещё держался на поверхности.
Мать и сын молча стояли у могилы. Затем так же молча принимались за работу. Андрей чинил покосившуюся оградку. Мама сажала цветы. И всякий раз, когда её хрупкая постаревшая фигурка нагибалась до самой земли, у Андрея сжималось сердце:
– Мамочка, осторожно! Не перетрудись. Сейчас я тебе помогу, – ласково предлагал он. Снова вспоминая о том, что, если бы не мама, он никогда бы сюда не пришёл.
Тёплое воскресное утро настойчиво стучало в окно. Солнечные пятна расползались по шторам, обещая на редкость погожий денёк. А это значило, что совсем скоро во дворе закипит жизнь, давно уже не понятная взрослым.
Выйдет Коля из второго подъезда. Выйдет Петька. Даже Ваня сумеет ненадолго отпроситься у бабушки. И, нагруженный её наставлениями, словно турист, тоже выйдет. Вместе со всеми.
Весь завтрак Андрей нетерпеливо ёрзал на стуле. Ведь там, во дворе, его ждали друзья. И недостроенная ракета!
– Мама, можно я пойду гулять? – взмолился он, едва разделавшись с кашей.
– Иди, Андрюша, – улыбнулась мама. – Только не задерживайся, хорошо?
Андрей радостно чмокнул мамину щёку и кинулся обуваться.
– И чтобы не как в прошлый раз, – буркнул папа. – Ты слышишь?
Но Андрей уже выскочил за дверь и, перепрыгивая ступеньки, мчался навстречу приключениям.
Во дворе было весело и многолюдно. Мальчишки постарше, сверкая пятками, пинали мяч. Девчонки безнадёжно оккупировали качели. Малыши возились в песочнице под присмотром уставших улыбчивых мам.
Завидев друзей, Андрей весело помахал им рукой и бросился к кустам. Там, на тщательно расчерченном песке, притворялся обломком сосны их космический аппарат. Приключения начинались.
Дети с радостными криками носились по двору. Солнце добродушно приглядывало за ними и само не заметило, как оказалось совсем высоко.
– Андрюша, иди обедать! – позвала мама, высунувшись из окна.
–Мам! – Андрей помахал ей ободранной веткой. – А можно я не буду обедать? Мы запасаем топливо для ракеты!
Мама только покачала головой.
После обеда солнце спряталось. Ласточки летали низко. Птичий свист, скрип качелей, детский смех и едва уловимый шелест листвы сливались в многоголосую симфонию уходящего лета.
– Андрюша! – снова окликнула его мама –Пора домой!
– Мам! Я ещё чуть-чуть!.. – отозвался Андрей. И снова забылся в игре.
Он не заметил, как мама снова подошла к окну. И как рядом появился папа. Молча остановил её, прикрыл окно и задёрнул штору.
Андрей опомнился, когда уже стемнело. Птицы смолкли. Ветер усиливался. В воздухе запахло дождём. Нехотя, двор начинал пустеть.
Уставший, голодный, но абсолютно счастливый, Андрей взбежал по лестнице и беззаботно стукнул в дверь. Тишина. Он постучал погромче. В ответ послышалась какая-то возня. Но никто не открыл. Андрей потянулся к звонку. Как вдруг, раздражённо всхлипнув, дверь распахнулась. На пороге стоял отец.
– Здравствуй, папа… – растерянно пробормотал Андрей, ожидавший увидеть маму.
Ничего не ответив, отец прожёг его ледяным взглядом.
– Папа, дай мне войти? – тихо попросил Андрей. Ему стало не по себе.
Отец не сдвинулся с места.
– Мать звала тебя, – сухо сказал он, чеканя каждое слово. – Звала тебя. Трижды. Но ты не пришёл. Иди. Гуляй. И думай о своём поведении. Паршивец.
Дверь захлопнулась. Андрей остался снаружи. Один. Он опешил.
Конечно, его наказывали и раньше. Лишали сладкого. Мультиков. Улицы. Но никогда не лишали дома.
Конечно, он был виноват. Но разве вот так было честно?!
Андрей опустился на ступеньку и обхватил руками колени, изо всех сил стараясь не заплакать.
За окнами хлестал дождь. В подъезде было темно и пусто.
Соседи ужинали и готовились ко сну. Никто не возвращался с поздней прогулки. Не выглядывал на лестничную клетку. И даже бабушка Зина, тяжело дыша, не спускалась на поиски своего кота. Чтобы, сослепу не заметив Андрея, всплеснуть руками и выдохнуть: «Фу! Напугал!».
Кот был дома. А Андрей сидел тут, на лестнице. И некому было ни испугаться, ни удивиться, ни пожалеть.
Андрей прислонился к перилам и уже начинал дремать, когда замок тихонечко щёлкнул. Мальчик вздрогнул и обернулся. Дверь с опаской приоткрылась. В облаке тусклого света появилась мама.
Андрей бросился к ней и уткнулся прямо в живот. Слёзы сами брызнули из глаз.
– Тише, тише, малыш, – шептала мама, гладя его по растрёпанной голове. – Прости нас! Папа хотел как лучше…
Отец умер, когда Андрею было 15. Но Андрей не был убит горем. Он и сам испугался того, что вместо положенной скорби, почувствовал облегчение. Ему казалось, что теперь жизнь станет гораздо проще. Вот только обида на отца продолжала жить.
Прошло много лет. Андрей и сам давно уже был папой. Но всякий раз, вспоминая отца, он словно проваливался куда-то, где был всё таким же маленьким и беззащитным.
Андрей скитался по психологам. Однажды даже забрёл в церковь, хоть и не считал себя верующим. Из этих походов он вынес одну твёрдую мысль: отца нужно простить. Во что бы то ни стало.
И он пытался. Честно. Старался, как мог. Тужился. Но прощение не рождалось.
– Ну не могу я его простить! – вздохнул он, отводя взгляд. – Всё уже перепробовал! Не могу. Не выходит.
– Не можешь. Но тебе и не нужно прощать.
– То есть как это? – Андрей изумлённо нахмурил брови. Не понимая, как сильно он сейчас походил на отца.
– А вот так. Не нужно и всё тут. Ты лучше подумай, за что ты можешь быть ему благодарным?
– Благодарным? Ты что, издеваешься?! Это после всего, что он сделал? Ну, разве что, не бил. Но так ведь словом можно и больнее… Я боялся его. Да его все боялись. Я не знаю, за что мне его благодарить!
Он вздохнул и опустил голову. На улице который день стояла жара и в комнате было душно.
– Ну, может, хотя бы за то, что ты есть?
Андрей усмехнулся:
– Ну да. Об этом я как-то не подумал…
Повисло молчание. Но оно не было тягостным.
–Ты знаешь, – вдруг сказал он тихо. – Есть ещё кое-что. В детстве я очень хотел завести котёнка. Но мама не разрешала. И тогда мы с папой… Это была целая история! Как мы его забирали, как принесли домой, как поначалу прятали от мамы. Как потом она ругалась. И смеялась. Рыжик был такой умный и славный! Его просто нельзя было не любить.
Андрей улыбнулся.
– И ещё, – добавил он, немного подумав. – Когда папа приходил домой, я обнимал его и всё время чувствовал запах его фуражки. Не знаю, почему, но я до сих пор помню этот резкий кожаный запах. Звучит странно, я понимаю. Но за этот запах я ему благодарен. Тоже.
Всю ночь лил дождь. Утро выдалось сырым и свежим.
Андрей стоял у могилы отца. Он пришёл один. Мама ничего об этом не знала.
Слёз не было. Прощения тоже.
Но впервые за много лет, в его мыслях об отце была не только обида. Теперь там был маленький рыжий котёнок и запах отцовской фуражки.
И то ли от этого, то ли после дождя – дышалось легче.