Новенький скейт – подарок тети – лежит под кроватью. Используется исключительно в коридоре с шумным врезанием во все стены и двери.
— Иди на роллердром!
— Мне не с кем…
— Один иди.
— Я там никого не знаю. А Женя и Никита идти не хотят.
— Ну, там с кем-нибудь познакомишься.
— Не хочууу.
На четвертый день препираний пинками выгоняю из дома с угрозами: не пойдешь сам – пойдешь с мамой (в 11 лет это, да, угроза).
Через час ребенок не звонит – радуюсь, через два – начинаю переживать, через 2.40 звоню узнать, как дела. Не берет трубку. Ну, понятно: ребенок катается и телефон не слышит. Через 3 безответных звонка это мне уже не так очевидно. Воображение со скоростью скейта, летящего с горы, одну за другой выдает мне следующие картины: поломал телефон, потерял телефон, упал, ударился так, что не может доползти до телефона, упал и потерял сознание. Когда у меня в голове уже звучит сирена скорой помощи, сын берет трубку.
— Как дела? – спрашиваю своим самым спокойным голосом.
— Да тут один (Ударил, забрал скейт?) завел меня (Ты потерялся? Попал в неприятности?) и я (Сломал руку? Выбил зуб (а что, это у нас было уже)?) и новые кроссовки запачкал (Фффух, да фиг с ними с этими кроссовками, постираем). И у меня тут денег нет на обратную дорогу (Украли? Отобрали?). Вода закончилась, я еще купил. Так что я (Приехать за тобой?) на скейте домой поеду (Уф!).
— Ну, тогда собирайся минут через 20, скоро темнеть будет, — говорю я своим самым спокойным голосом.
— Ну, мааам, хотя бы 40 минут. – И кому-то мимо трубки: «Сааш, мне домой скоро, идем еще вон на ту штуку».
Выдыхаю. Начинаю мыслить адекватно и иду ставить ужин в духовку.