Обе двери распахнуты настежь. Целый день, отстукивая босыми пятками по нагретой солнцем отмостке, подружки бегают из квартиры в квартиру: то Аня к Маше, то Маша к Ане.
Там играют в принцессу и колдунью, там новомодные двери, складывающиеся гармошкой, которыми так забавно хлопать, запирая «башню». После сотого примерно хлопанья в злую колдунью готова превратиться бабушка, и под ее суровым взглядом юные принцессы поспешно ретируются к нам.
Здесь играют в дочки-матери, любовно цепляя заколки на уши плюшевых зайцев и расправляя на крошечных кроватках носовые платки. Комната похожа на цех фабрики игрушек, где резко остановился конвейер, и все разлетелось по сторонам.
Я ухожу навсегда, заявляет Аня, и это «навсегда» длится ровно минуту, время, чтоб дойти до порога. Кому интересно уходить, когда не останавливают. Конечно, обеим хочется одну и ту же куклу, несмотря на десяток клонов, разбросанных вокруг! Конечно, обеим хочется быть Рапунцель, но попытки склонить меня на роль колдуньи терпят провал. Там, где мальчики давно бы настучали друг другу по голове машинкой раздора, здесь плетутся интриги и заговоры и попеременно отрабатываются навыки лести, хитрости, огорчения и кокетства.
Когда солнце смягчается, подружки перебираются на улицу. Здесь дружба-противостояние продолжается. У кого красивее нарисованное мелками солнышко? У кого розовее самокат? Кто быстрее добежит до качелей? И тут же, как ни в чем не бывало, усаживаются под навесом бок о бок и надолго затихают, наблюдая за приключениями журнальных героев. Две русых головы склоняются друг к дружке. Шепоток, хихиканья, первые тайны.
Расходятся уже затемно, пропустив время ужина, легко отказавшись от мультиков. Уже попрощавшись, успевают еще десяток раз вернуться: забрать забытый фломастер, вспомнить про ежика, поедавшего тютину, договориться о планах завтра.
Аня – моя лучшая подруга навсегда! – мечтательно заявляет мне дочка перед сном. И, уже закрывая глаза, добавляет: мам, а можно я завтра новое платье надену, чтобы быть красивее, чем Аня?
Девочки…