Есть у меня большой друг детства. Большой в самом буквальном смысле слова. Потолок хрущевки он может игриво погладить ладошкой, а стремянку завязать веселым бантиком. Если поглубже вдохнет, то втянет в себя занавески с карнизами, детскую кроватку и соседскую собачку через стену. Если к холодильнику приделать лямки, то он смог бы носить его, как рюкзачок с колбасой и пельменями.
Замечательный человек. Рядом с ним я чувствую себя прелестным пухлым карликом. Или просто пухлым карликом, что уж. И никакого живота! Жилистый Эверест, который спросонья можно спутать в башенным краном.
Мне вообще кажется, что он всегда был большим. Есть, правда, милое фото, где мы с ним сидим под елочкой в виде детей, но я подозреваю, что это секретный советский фотошоп. Или для того, чтобы поместиться в кадре, его быстренько поменяли на малыша в шортах.
Конечно, он был самым высоким в дворовой тусовке. Когда в свои лет 15 этот мальчик бежал через двор, всем становилось немного неуютно. Даже самые смелые муравьями разбегались в стороны, сшибая столбы и акации. Потому что если он тебя заденет хоть шнурками — лететь придется до соседнего двора. А с тем двором мы не дружили, вы понимаете.
Однажды все решили устроить дворовые соревнования по бегу. Странно, что кому-то взбрело в голову соревноваться с нашим дядей Степой. Подумав, задачу ему усложнили. Надо было пробежать через весь двор с человеком на руках. В качестве утяжеляющего спортивного снаряда выбрали меня. Все честно: среди дворовых девчонок я была альфа-снарядом. Когда тебе 13, тебя еще могут предложить в качестве ручной клади. После тридцати барышни стеснительнее, да и сочувствия к мужским жертвам романтики больше.
Как назло, в тот день я была в легком летнем платье. Роковое стечение обстоятельств и женского легкомыслия. Но в 13 лет такие вещи мало волнуют. Меня взяли на руки — и был дан старт. В панике я зажмурилась. Во мне проснулся страх высоты, а потом и ужас скорости. Мой друг грациозно оставлял за собой столбы дворовой пыли и соперников. Он несся вперед, как неутомимый бронепоезд. Финиш близко, пассажир застыл и не протестует.
И финиш запомнился всем. Он был красив, романтичен, хоть и не спортивен. Просто нам встретился камень. Он коварно лежал на пути и не хотел сворачивать даже под страхом пинка. И камень победил. Дальше все было как в slow motion: бронепоезд спотыкается, руки выпускают снаряд. И я лечу в легком платье к финишу. Скорость хорошая, полет нормальный. Приземляюсь на гравий правым бедром, игриво прокатившись для эффекта. Из романтического: следом спикировал, как подбитый бомбардировщик, мой друг. Прямо на меня и все мои ноги, разумеется.
Придя в себя, осмотрелась. На несчастном бедре — все 50 оттенков ушибов и ссадин. Следы страстного падения вплоть до колена и глубин психики.
С тех пор на предложения «на ручки» я вежливо отказываюсь. А чтобы не возникало соблазна поднять насильно — кушаю тортики к чаю. И искренне радуюсь, когда мой большой друг нас навещает.
Все мы глубоко взрослые. Но если задрать голову повыше, то можно увидеть его улыбку — из того двора моего детства, где пыльный мальчик и девочка с оттенками в платье смеются над своим приключением.