Маня Ерошкина в свои восемь лет до смерти боялась нескольких вещей: тараканов и гусениц, темноты, землетрясений и лифта. Таракана или гусеницу, зажмурившись, можно было аккуратненько стряхнуть или чем-то придавить, землетрясения она видела только в кино, и случались они в каких-то далеких странах, поэтому была надежда, что в ее родном городе как-то обойдется. Темнота, если честно, тоже не всегда была такой уж пугающей, да и всегда можно было включить свет или позвать маму, то есть, как-то спастись от нарастающего в животе страха перед появлением темнотных чудищ. Но вот лифтов Маня боялась до смерти, до дрожи в коленках, до побледнения веснушек на носу, до замирания и полной остановки сердца.
Поэтому в лифте Маня ездила исключительно с папой, мамой или няней. Несколько раз мама пыталась отправить ее погулять с младшим братом, но шестилетний Максик не внушал особой уверенности, хотя с ним можно было и потолкаться, и похихикать, пока лифт плавно ехал вниз. Но это все только рядом с могучей фигурой папы или озабоченно разглядывающей себя в лифтовое зеркало мамой, без родителей же поездка вдвоем с Максиком была полна такого же ужаса, даже двойного – ее и Максика.
Все бы ничего, однако Маня уже ходила в школу, была, по словам няни вообще «девица на выданье» и «дама с Амстердама», одним словом, взрослая и самостоятельная. Она сама убирала в своей комнате, мыла полы и посуду, загружала и разгружала стиральную машинку, сама делала уроки, умела шить и немного вязать, во всех домашних делах старалась помогать маме, но вот, например, сходить в магазин, располагающийся на первом этаже их дома, Маня не могла — тут ее самостоятельность упиралась в лифт.
Маня страдала, плакала, все понимала, но не знала, что делать, когда у мамы внезапно, в самый разгар кулинарного процесса, заканчивался сахар или соль, и она просила дочку «сбегать по-быстренькому». До истерики, до коликов в животе она боялась этого злополучного лифта, а бежать по лестнице, находящейся в отдельном отсеке, с тринадцатого этажа и обратно, мама ей строго-настрого запрещала. В итоге мама сердилась и бежала в магазин сама, настроение портилось, и обед получался невкусным.
Страх перед грохочущей железной кабинкой появился у Мани не случайно. Как-то раз, когда они еще жили в старом доме, и Мане было лет пять, они с мамой и братом Максиком застряли в лифте. Он ехал, ехал и вдруг остановился, даже не просто остановился, а как-то, как будто подпрыгнул и замер на месте. У Мани тогда сердце бухнулось в пятки, и от страха даже кончики пальцев закололо: что же теперь будет? А вдруг он вообще сейчас закачается и грохнется вниз? И они упадут и разобьются. Или вообще эти тяжелые железные двери никогда не раскроются, и они так и будут сидеть здесь вечно и умрут от голода и жажды?
Мама возмущалась и нажимала какие-то кнопочки на панели, кнопочки не отзывались, и тогда мама начала звонить по телефону – номер был написан маркером прямо на стенке лифта. В телефоне ей кто-то ответил, она рассказала, что они застряли в лифте, назвала адрес, номер подъезда, ей пообещали разобраться. Потом присела на корточки – стали ждать. Так они просидели, забравшись с Максиком к маме на колени, примерно минут пять или семь, и тут лифт снова тихонько подпрыгнул и пополз вверх! Маня с Максиком принялись, было, прыгать от радости, но мама сказала срочно прекратить, потому что если в лифте прыгать, то он точно застрянет снова.
С этого случая прошло уже целых два года, а Маня все никак не могла забыть то жуткое, холодное и липкое чувство страха, охватившее ее в застрявшем лифте. Мамины и папины уговоры не помогали, Маня понимала, что ей все равно когда-то придется ехать в лифте одной, но слезами и криками каждый раз пыталась отсрочить это «когда-то». Мама рассказывала ей о том, как долго она сама боялась летать на самолете, и что тут ничего не поделаешь, нужно десять раз слетать, и тогда привыкнешь, так и с лифтом – сто раз проедешь, на сто первый уже забудешь бояться. Маня соглашалась, но начинать тренировки отказывалась наотрез.
Были летние каникулы, до начала учебного года оставалась всего лишь неделя, августовские деньки стояли теплые и солнечные, детвора резвилась во дворе, одна Маня сидела дома, не выходя на улицу. Мама устала по три раза в день отвозить Маню на лифте на первый этаж погулять, потом забирать, когда Маня звонила в домофон и жалобно сообщала, что она хочет в туалет или попить, или взять мячик, или скакалку, и в итоге поставила ей ультиматум: к первому сентября Маня должна научиться ездить на лифте самостоятельно. Со своей стороны мама обещала всяческую помощь и моральную поддержку, а также сладкий приз за первую самостоятельную поездку.
После этого разговора Маня дня два дулась на маму и сидела дома, но потом все-таки решила как-то начинать справляться с проблемой. И совсем не из-за сладкого приза, а потому что, во-первых, почти восьмилетней девочке стыдно все время ходить с мамой, во-вторых, маму и правда было жалко – не могла же она постоянно бегать из подъезда в квартиру, а в-третьих, не привыкла Маня Ерошкина отступать перед трудностями.
Страх было решено побороть. Маня устала бояться, надоело и было стыдно. Но и страшно тоже было. Поэтому Маня решила хитрить. Для первого раза она все-таки взяла с собой Максика. На всякий случай. Чтобы поездка в итоге была более менее приятной, решено было ехать в магазин за булочками. Маня взяла у мамы деньги и обещание стоять рядом с лифтом, пока мама не услышит, что они доехали до первого этажа. А потом они еще и позвонят в домофон, когда выйдут из подъезда, чтобы сообщить, что доехали. Когда железные двери лифта с грохотом захлопнулись, Маня почувствовала знакомый неприятный холодок, поднимавшийся от живота к горлу. Она с ужасом зажмурила глаза, сжала руку Максика, но тут внезапно услышала мамин голос, слабо доносившийся откуда-то сверху: «Ма-а-аню-ю-юша!!! Не бо-о-о-йся!!». От изумления Маня икнула и удивленно посмотрела на хихикающего Максика, строящего себе рожи в лифтовом зеркале.
Ух ты! Оказывается, в лифте можно разговаривать!!! Как же это здорово, и совсем не страшно, ведь можно крикнуть маме, если она стоит рядом с лифтом!!
Следующие два дня на прогулку Маня с Максиком так и ездили, перекрикиваясь с мамой в лифте, правда, этажу к третьему маму уже совсем не было слышно, но на третьем, честно говоря, уже и не страшно: две секунды – и приехали! Потом мама как-то не смогла подойти к лифту их проводить, и они просто развлекались тем, что строили себе рожи в зеркале, потом нужно было сбегать в магазин, когда Максик спал после обеда, потом нужно было сгонять к соседке на девятый этаж забрать какие-то вещи по поручению мамы. Так Маня незаметно для себя перестала даже задумываться о том, что она едет одна в лифте и что это может быть страшно – просто ехала и все.
А первого сентября Маня совсем расхрабрилась и решила, что раз уж она с лифтом за неделю справилась, то нужно уже потихоньку начинать и в школу самой ходить, а то родителям на работу только к девяти, а из-за нее приходится на целый час раньше из дому выходить. Что она, сама не дойдет что ли?