АВТОР: ЕКАТЕРИНА ФЁДОРОВА
ФОТОГРАФИЯ ОЛЬГА АГЕЕВА
Сначала посылку везут до парома: общественного транспорта на острове нет, поэтому гонец мчит в порт на мотоцикле. Передает ее из рук в руки старшому, заведующему на корабле хозяйством. Паром прибывает в Пирей, швартуется, отваливает стену-дверь; из образовавшейся пробоины начинают выезжать машины и выходить пассажиры. Когда поток иссякает, Пантелис заходит внутрь, находит старшого, забирает посылку, садится в машину (еле-еле припарковался за три километра, и это еще удачно: туристический сезон). Лето, жара, направление в порт перегружено, вместо обычных тридцати минут дорога занимает целый час. Дома он водружает посылку на стол. Открывает ее. Достает зеленые перцы, неровные, скрюченные, пахнущие вязко, сладко и горько – влажной землей, росой, огородом, детством. Полосатые кабачки – крепкие и хрупкие одновременно, с глянцевой нежной кожицей. Огромный, нет просто гигантский огурец, который по-обломовски лежал-лежал, да и отлежал себе бок – теперь на нем неровное желтое пятно. Это все.
– Послушай, друг, – говорю. – Прости за бестактный вопрос. Но зачем было так трудиться, ехать, везти…Платить деньги за перевозку, тратить время. Перцы и огурцы можно купить в любой лавочке за копейки.
Пантелис смотрит на меня с неудоумением:
– Так это же с маминого огорода, Кать. Разве можно сравнить вкус? Такой за деньги не купишь.
Кстати, о вкусах. Дедушка ездил в деревню, и, как водится, привез гостинцы. Домашню пасту завитками и квадратиками, орзо, (для того, чтобы их как следует высушить, дедушка Янис переезжал на время к тетке Александре: в его доме на всех диванах и кроватях были расстелены простыни с рассыпанными макаронами), мед, мешок рогаликов, две коробки из-под торта, наполненные домашними яйцами (каждое обернуто в газетную бумагу, чтобы не разбилось), тюк с зелеными стручками фасоли, две мускулистых, желтых и длинноногих, как модели-азиатки, курицы…
Дедушка родился в деревне и поэтому ратует за буколические ценности. Ему очень хочется, чтобы все поняли и оценили истинный смысл и содержание жизни. Он внимательно следит, как я варю всмятку яйцо, ставлю его в подставку, разбиваю ложкой скорлупу, снимаю верхний слой белка. Открывается чудесная картина: расплавленное ярко-оранжевая лава желтка доверху заполнила собой молочно-белую овальную емкость. Катарсис. Огонь. Поэзия.
– Ну что, – сдержанно, вежливо пряча гордость за своих, говорит дедушка. – Неужели оно хуже этих ваших, как его… которые еще в музее показывают… Неужели наше деревенское яйцо не лучше Фаберже?!