Много книг написано о воспитании, еще больше о жизни нашей такой разной. И вот почему все-таки все мы в жизнь выпрыгиваем такие наивно-неподготовленные и странно-витающие?
Вроде читали и о страстях, и о преступлениях. Лишних людей лучше родственников изучили. Все про жисть-любовь с подругами обсудили. А вот и знать не знали, что жизнь реальная нам готовит.
Вот кто нам мог рассказать, что дети — это не только умиление, счастье, улыбки, зубки-ночки бессонные, учение и обучение, но и полное испепеление тебя прежней? Ты, конечно, восстаешь из этого пепла, но это уже совсем другая ты.
Одна моя весьма взрослая подруга, готовясь стать мамой первый раз уже в очень сознательном возрасте, спросила меня: «Насть, а дети — это вообще как?»
Я подумала, помялась и в первый раз в своей жизни сказала то, что я действительно об этом думаю:
— А дети, Ира, это так, как будто из тебя навсегда сердце вынули и повесили на высокое дерево. И вот висит оно там, всем ветрам открытое. Чуть дунет холодом, сжимается оно от страха, прихватит морозом — леденеет от ужаса, пригреет солнцем — тает от любви. Ничем оно больше не защищено сердце твое, ничем не укутано.
Каждая мать странное существо. Телом она с вами, а душа ее там, где малыш родной. Даже если это уже взрослый малыш, даже если уже и немолодой малыш. В доме моей бабушки на Кутузовском проспекте жили две старушечки — мама и дочка. Маме — 93, а дочке — 72. И каждый считай божий день мамуля старенькая с палочкой ковыляла по двору и, вглядываясь подслеповатыми слезящимися глазами в лица встречных, с тревогой вопрошала: «Вы девки моей здесь не видели?!»
Мамы идут по тоненькой проволочке над темными безднами мира сего, крепко прижимая к себе детей и прося для них защиты. Хорошо, что не рассказывают об этом страшном пути девочкам, а то испугались бы они. Потому что еще не знают, что идет такая мама со своей ношей с радостью, и никогда от нее не откажется и ни на что не променяет.
Не рассказывают девочкам и о том, что, как правило, муж, к детям прилагающийся, — существо очень странное и необычное. Вот кого мы по литературе знаем? Героев да злодеев, храбрецов да трусов. А он вот такой — и не злодей, и не герой. А обычный человек. А про обычных книжки не пишут. И не знаем мы, как с ними управляться. И что делать с ним, таким привычным?!
Вот приходит он повседневный с работы, ботиночки — бряк, носочки — под диван . За столом сидит и жует — челюсти ходуном ходят. А потом еще икнуть может и спину себе почесать. Ой-ой! Ну, нигде про такие ужасы не пишут.
И нигде нет брошюры об особенностях эксплуатации данной особи. И не совсем понятно, как вести себя рядом с этим громким, большим, гремящим, бурчащим биологическим объектом.
Многих вводят в заблуждение волосатость, лохматость, повадки и размеры мужчин. Такие заблудшие принимают мужа за животное особо крупных размеров и дрессировать его пытаются. А ничего не выходит, или выходит, но это еще хуже. Сбежать может.
Каждый третий и сбегает. И не по одному разу. Оправдывая побег инстинктивной тягой к полигамии. Может, и правда немножко все же животное?
А если животное, то ведь и небезопасно с ним жить под одной крышей, пусть себе на воле бегает, копытом бьет, рогами прирастает!А если не животное? А, скажем, глава семьи? Такое мнение тоже присутствует.
Так если глава, то слушаться надо? А где про это девочкам прочитать? Все литературные героини то сбегают от мужей, то изменяют, то под поезд, то с обрыва? Получается, что даже поезд и обрыв лучше, чем подчинение мужу?!Учат-учат девочку в школе математике-литературе-химии-музыке. И никто-никто ей не скажет, что большую часть жизни своей она все равно будет дирижировать поварешкой, химичить на кухне, сочинять вечером в детской спальне, считать сколько на отпуск, а сколько на кружки.
Наряжаются девочки, украшаются. Подбирают в цвет и тон. И никто никогда не скажет девочке, что всего несколько взмахов ресниц жизни отделяют ее от вот той милой старушки с прозрачной слюнкой на подбородке.
Лелеют, окружают девочку заботой. Не разрешают тяжелое носить, страшное смотреть. И никто ей не скажет, что все тяготы мужа, детей, стареньких родителей будет она нести до конца жизни. И, страшное увидев, не зажмурится. Может, конечно, бывает в девочкиных судьбах по-другому, да я что-то особо не встречала.
Хорошо, что всего этого не рассказывают девочкам. И не надо. Чего про жизнь рассказывать? Она сама все покажет.