АВТОР: ОЛЬГА КОСТЮК
ФОТОГРАФИЯ: VICKI WINSTON
Есть притча о царе Соломоне, о том, как к нему пришли две женщины с младенцем. Он должен был разрешить конфликт, кто же «настоящая» мать: обе женщины в один и тот же день родили детей, но у одной младенец умер, и она ночью выкрала спящего ребенка у другой женщины.
Соломон приказал разрубить дитя и каждой отдать по половине.
Казни не произошло только потому, что одна женщина отказалась от младенца, лишь бы он остался цел.
В этой притче много невидимых нюансов: про мать, которая отказалась от своего ребенка — лишь бы он жил. Про вторую, такую же мать, которая не смогла перенести горе от потери и выкрала ребенка. На место этих двух женщин можно подставить и другие роли: мать и отца, например.
Все выглядит очень просто, если речь идет о жизни и смерти, то есть, буквально о физическом существовании ребенка. Но как все выглядит со стороны, если речь не идет о физическом выживании?
Мужчина и женщина расходятся по разным причинам. Есть веские основания для развода: алкоголизм, игромания или рукоприкладство. Можно ли считать веской причину — не сложились характерами?
Что бы ни стояло за этой формулировкой, если у пары есть дети — это стресс для всех членов семьи без исключения.
Семья – это не просто физическое проживание людей на одной территории. Иначе, как быть с командировками, вахтовой работой, экспедициями или морскими походами?
Перестает ли семья быть семьей, если один уезжает на неделю или улетает в космос?
Мне кажется, что семья — это прежде всего невидимые эмоциональные связи, скрепляющие друг друга, распределение бытовых обязанностей между членами семьи и ежедневная балансировка между их нуждами.
И все же, если пара расстается по такой не веской, казалось бы, причине — не получается быть вместе, не сошлись характером, за что на самом деле начинают «торговаться» родители между собою? За физическое присутствие в жизни ребенка или за его любовь?
Так за тело или за любовь?
Я думаю, что сердце у ребенка зачастую гораздо больше, чем у ответственного и состоявшегося в профессии взрослого человека.
В сердце моей дочери умещаюсь и я, и отец, и моя мама, ее бабушка, и дяди, и тети, двоюродные и троюродные братья и сестры. И даже свекровь. Я к ней не пылаю большой любовью, но вот моя дочь очень любит свою бабушку.
Как так получается, что я, мать, должна вытеснить кого-то или занять существенно больше места, чем кто-то из вышеперечисленных?
Мне кажется, что мы, взрослые, сами своими действиями уменьшаем эмоциональные сердца своих детей. Мы не можем находиться рядом друг с другом, много боли при расставании или отсутствие ответов на заданные вопросы — и вот «дележка» началась.
Ребенок, кого ты больше любишь — маму или папу?
Я — мать. Он — отец. Мы оба любим нашу дочь без всяких сомнений. И я искренне не понимаю, почему у меня должен быть приоритет в этой гонке, если в данный момент отец сможет лучше позаботиться о дочери.
Раз в год на новогодние каникулы мы летали к моей маме, она живет за четыре тысячи километров от Москвы. В аэропорт нужно приехать заранее, пройти все процедуры и впустую тратить время в зале, ожидая ночной рейс. В первые годы жизни Веры нам было тяжеловато это выдерживать — она еще младенец, но уже довольно любопытный человек, понукает криками и плачем двоих взрослых людей. Нам приходилось постоянно сменять друг друга в попытках развлечь Веру, так, чтобы соседи, ожидающие свой самолет, морально не страдали от родителей, которые «не умеют удовлетворить нужды своего младенца». Когда Вера меняла мои руки на руки своего папы, я ощущала облегчение, появлялись минуты отдыха. И я ему очень благодарна за то, что он мог и может «переключить» Веру на себя.
Разве плохо, если и папа заботится о ребенке? Знает размер одежды и даже предпочтения в цветах? Знает, где находится поликлиника и какую схему лечения нужно применять, если сын или дочь заболела ларинготрахеитом? Умеет приготовить любимые блюда? Знает, какой у них любимый мультипликационный персонаж?
Отец не перестает быть отцом, если хочет выполнять эту роль в жизни детей. Мать не перестает быть матерью, если физически не присутствует двадцать четыре часа в сутки рядом с ребенком.
Возвращаясь к притче… в женщину, которая украла ребенка у другой, кто готов в нее бросить камень?
Она хотела заботиться и любить, быть нужной. Она не могла перенести горечь утраты.
И если представить, что на месте второй женщины находится отец, то становится жаль тех «воскресных» пап, которые вынуждены выпрашивать своих детей у матерей по расписанию. И не дай боже, он вернет ребенка на минуту позже, чем оговорено. У них положение еще хуже: мало шансов против русской женщины, которая коня на скаку одной рукой и горящую избу – другой.
Обязанность каждого родителя — организовать жизнь детей таким образом, чтобы уменьшить последствия стресса при разводе родителей. Но никак не соревноваться в гонке за приз «мать лучше отца» или «отец лучше матери».