АВТОР: ОЛЕГ БАТЛУК , ПИСАТЕЛЬ, АВТОР КНИГИ «ЗАПИСКИ НЕ РИМСКОГО ПАПЫ 2«, КНИГА НА OZON
ФОТОГРАФИЯ: ОЛЬГА АГЕЕВА
28 октября мне позвонили из Министерства Осени и попросили помочь с ревизией опавших листьев.
Я сразу рассказал об этом Артему. Погода была прекрасная, а он не хотел гулять. Министерство Осени сработало. Артем вообще испытывает уважение к разным вышестоящим инстанциям. Целый год нашей жизнью управляла трансформаторная будка во дворе, ради которой сын ел, спал и даже иногда разучивал стишки.
Артем надел бутафорские очки без стекол из набора юного доктора и взял чистую тетрадку с карандашами: ревизия опавших листьев — дело серьезное.
Мы с сыном отправились на «остров». Так у нас в районе называют усадьбу царя Алексея Михайловича на Серебряно-Виноградном пруду. Весь этот остров — чистая поэзия и фейк. Никакого винограда, а тем более серебра там нет. Остров действительно имеется, но два моста на большую землю сбивают с него спесь.
В свое время Алексей Михайлович с успехом отгородился тут от местных крестьян, но от современных москвичей ему отгородиться так и не удалось: мы беспрепятственно шастаем толпами по его вотчине взад-вперед.
Сразу за мостом со стороны Измайловского проезда расположен голубиный фейсконтроль. На проводе над дорогой сидят человек двадцать голубей и сканируют прохожих. Голуби сморят на людей свысока с таким превосходством, словно это мы, люди, глупо дергаем шеей и какаем на головы.
— Вы только поглядите-ка, вон тот лысый придурок опять без угощения приперся, — сказал самый жирный и ухоженный голубь, с мелированием и педикюром.
— Чего расселись, дураки, — крикнул мой Артем в ответ и запустил в голубей тетрадкой.
Тетрадка не долетела до птиц несколько световых лет, но они все равно недовольно взлетели с провода, скорее от возмущения. Тетрадка спланировала вниз, взмахнув страницами, гораздо изящнее, чем голуби.
— Ишь ты, и сынок такой же, весь в папашу, — пробурчал мелированный педикюрник, но обзываться больше не рискнул.
Мы с Артемом внимательно осмотрели вот уже лет сто как не дремучий лес. Возвышенный монолог деревьев на каждом шагу перебивали различные постройки, некоторые и вовсе прозаические, вроде уличных сортиров. Березы оказались в неплохом состоянии, а вот бедолаги клены пооблетали. Они стояли растерянные и не могли понять, почему в самую непогоду их раздели до скелета. Артем дисциплинированно фиксировал данные в свою тетрадочку, репутация которой была несколько подмочена в луже после полета с голубями. На каждой новой странице сын рисовал все те же одинаковые расходящиеся круги, из чего я сделал вывод, что у Артема не зрительное, а волновое восприятие мира, не с помощью картинок, а посредством биоритмов и вибраций.
Возле очередного дерева нас прервали. Вокруг столпились взрослые и дети. На дереве сидела белка. Взрослые судорожно доставали из карманов какие-то объедки, а один мальчик от щедрот протянул белке фатально надкусанный Биг-Мак.
— Неандертальцы, — сказала белка, сматывая хвост в трубочку, — неужели они белок в своем ютубе не видели. Как же это все надоело.
С этими словами белка разбежалась и прыгнула с дерева в пустоту, прямо как лирический герой из песни группы «Король и шут». Я никогда не видел белок-самоубийц. Я что-то слышал про китов, но не белок.
Пролетев несколько метров, белка уцепилась лапками за ветку соседнего дерева. Собравшиеся ахнули, а мальчик с Биг-Маком поспешил убрать свой Биг-Мак с глаз долой, поняв, что белка спортивная и, возможно, даже из Цирка дю Солей.
Через несколько минут наша экспедиция завершилась: Артем исписал кругами всю тетрадку и заодно сломал два карандаша.
На обратном пути нам попался тот самый прозаический уличный сортир.
— Что это? — спросил Артем.
— Это туалет, — ответил я сыну честно, не желая искусственно ограждать его от изнанки этого мира, тем более туалет выглядел прямолинейно, как туалет, — в нем нет ничего интересного.
На этих моих словах из сортира вышла невеста. А за ней жених, который поддерживал ее пышное белоснежное платье. А за ними фотограф. Вот тут икнул даже я, повидавший изнанку этого мира. А, нет, фотограф вышел не из сортира, а из-за него. Последнее время остров — популярное место для свадебных фотосессий ввиду перенаселенности женихами и невестами близлежащего Кусково.
— Привет, малыш, как дела? — весело крикнула невеста Артему.
Артем подозрительно посмотрел на странно одетую тетю, вышедшую из странно построенного домика, и не стал отвечать.
Не знаю, восприняла ли невеста это недружелюбное молчание хмурого малыша в день своей свадьбы как недобрый знак, но она с женихом и фотографом как раз направлялась в сторону моста возле Измайловского проезда, где ее белоснежное платье могло быть с восторгом встречено двадцатью разгневанными голубями, мечтающими выместить свое зло на ком-нибудь.
28 октября — обычный, слишком обычный день. День-беспризорник, никому не нужный, не званный, не обведенный красным, не намоленный ожиданием, без роду без племени. Сколько таких дней в нашей взрослой жизни — что тех самых листьев. И вот мы уже стоим в растерянности, раздетые до скелета, оборванные до последнего листочка в отрывном календаре.
28 октября, бессмыслица, все равно, что 82 октября.
Но только не для Артема, который через много лет обязательно вспомнит, как какого-то далекого восемьдесят второго тетрадочно-голубиного беличье-кленового невестобря ему позвонили из Министерства Осени и попросили помочь с ревизией опавших листьев.