Автор: Екатерина Федорова
Фотография: Елена Литвинова/Instagram
Несмотря на некоторую внешнюю угрюмость и общее безмолвие черт, свойственное всем крестьянским лицам, – видимо, от близкого постоянного общения с растениями, которых природа лишила воображения, порывов, желаний, (или, по крайней мере, лишила возможности все это выражать), дедушка Мицос чувствителен и романтичен не меньше, чем Новалис.
Просто жизнь сложилась так, что пришлось посвятить её не воспитанию чувств, а сельскому хозяйству. Рано вставать и поздно ложиться. Уметь добирать минуту сна в любой, даже неудобной ситуации, – сидя, стоя, за столом, за столбом: талант, которым обладают только резиденты, кормящие матери и бодхисатвы. Приходилось много тяжело работать: выращивать на продажу помидоры, фасоль, резать кроликов и барашков, переживать превратности судьбы: то град побил весь урожай сладких перцев и кукурузы, а тот не застрахован, то землетрясение развалило старый дом, и пришлось отстраивать новый, то страшиться за будущее подрастающих детей, – тут, мягко говоря, не до лиры.
Пенсия расчистила досуг. Появилось время подумать, что именно в жизни приносит удовольствие. Первым делом Мицос отказался от устроения необходимостей и принялся утончать образ жизни. Но его замысел встретил непонимание у домашних, в частности, у его жены Александры, которая задумала свои альтернативные планы на старость, а именно: сократить домашние заботы, умножить послеобеденный сон и светскую жизнь: посещение церкви, престольных праздников на природе, а также растабары с подружкой детства Эфулой.
Однажды в деревню приехал из города младший брат Мицоса Спирос. Погостил недолго – с неделю, но его визит принес плоды – размазанная фантазия Мицоса распознала наконец свой точный идеал:
Мицос на диване, солидно неторопливый, как гроссмейстер Мальтийского ордена, наслаждается утренним натюрмортом аристократа: чашка дымящегося кофе, сдобная булочка, облитая золотом солнечного луча, купол иссиня-белоснежной салфетки, напоминающий горный хребет с открахмаленными до хруста отрогами.
– Алексо, – сказал Мицос супруге после отъезда брата. – Ты обратила внимание на Спироса?
– Нет, что?
– Ему его жена Элени каждое утро приносит кофе в постель. Он пьёт кофе лёжа, как паша!
Александра безмятежно продолжала собираться в гости к Эфуле.
– Слышишь, Алексо?
– Спиросу можно, а ты – обольешься!
Мицос не сдавался.
– Алексо! Алексо! – кричал он из ванной. – Принеси мне воду из бутылки запить лекарство! Я не хочу воду из-под крана! Я хочу нормальную воду!
Алексо сонно откликалась с кухонного дивана, куда она прилегла, чтобы вздремнуть после обеда.
– Не принесу.
– Но почему?
– Ты не привык к нормальной. Ты все равно её выплюнешь!
Рафинированные городские привычки никак не прилипали к грубому деревенскому быту.
Как у настоящего нервного интеллигента, у Мицоса начались проблемы со сном.
– Сегодня глаз не сомкнул, – жаловался он жене, которая натягивала чулки на изъеденные варикозом ноги, чтобы идти на престольный праздник. – Морозильная камера тарахтела всю ночь, как трактор. Тыр-тыр-тыр. Тыр-тыр-тыр. Невозможно спать!
– Решение есть. – хладнокровно реагировала Алексо.
– Какое?
– Погреб!
– Чтоо? Мне спать в погребе?!
– Вообще-то я хотела переставить туда морозилку, но если ты настаиваешь…
Не сумев пробиться к мечте, Мицос вернулся в реальность. Пил утренний кофе за столом, накрытым будничными квадратами клеенки, с сокрушенным видом меннизингера, вынужденно отрекшегося от Прекрасной Дамы.
– Все грустишь, мой бутончик? – спросила его Алексо, проходя мимо. – Иди приляг. А я, как обычно, тебя укрою.
Мечта – часть другого мира, чистая эзотерика. Ну, ведь не каждому дано. Любовь надёжнее, потому что это – повседневное чудо, в котором нет ничего сверхъестественного.