Спасти Помпею

Она красивая, хрупкая, умная и невероятно талантливая. Она пишет тексты, от которых хочется то плакать, то улыбаться. И всегда хочется много думать. Мы много раз публиковали их на сайте «Наши дети». Маленькую девочку из текстов Елены Касьян на самом деле знаем почти все мы. Мы ходили с ней в школу, жили в одном подъезде, играли в классики, а может, часть ее живет в каждом из нас. Девочка выросла и превратилась во взрослую женщину. Сама стала мамой, писателем, поэтом и музыкантом. Но осталась той самой девочкой, которая мечтала спасти Помпею. Однажды беда пришла к самой Елене. Ей приходится бороться со страшной болезнью. И ей очень нужна дружеская поддержка, теплые слова и помощь. Читайте тексты Елены, слушайте ее музыку. Узнать историю и помочь можно здесь (http://help.elenakasyan.com).

Мой первый отчим был армянином. Он был очень красив, ужасно ревнив и довольно равнодушен к детям. Звали его Левон.
У Левона была маленькая двухкомнатная квартирка в полуподвале. Я в то время жила с бабушкой, и мама изредка брала меня в гости на выходные. Мне отдавали на ночь спальню (сами они спали в гостиной на большом красном диване), не знаю, почему. Наверное, потому что в спальне был телевизор, и утром я могла его смотреть тихонько и не мешать взрослым спать.

Кроме дивана я помню в гостиной только большое окно под самым потолком, и больше ничего. Зато прекрасно помню огромную двуспальную кровать в спальне, большой синий будильник на тумбочке, телевизор «Электрон», барный шкафчик с редкими напитками, фотообои с берёзовой рощей… И «Гибель Помпеи».

Репродукция картины Брюллова (в оригинале она называется «Последний день Помпеи») висела в спальне и казалась мне огромной. Когда я увидела её впервые, мне было года четыре. Это был серьёзный удар. Первое время я её боялась и старалась, во что бы то ни стало, не смотреть на неё перед сном.

Утром было уже не так страшно, особенно по прошествии какого-то времени.

По утрам я сперва смотрела «АБВГД-ейку», потом «Будильник», потом «Утреннюю почту». Взрослые по воскресеньям просыпались поздно. Потом начинался «Музыкальный киоск», который я не любила. Тогда я выключала телевизор и просто о чём-то думала, глядя в потолок.

Это я соврала сейчас. Я думала не о чём-то. Я думала о ней. О Помпее.

Эта картина поглощала моё детское воображение целиком. Я рассматривала её часами. Я помнила все женские наряды, веночек на голове у девушки, две падающих статуи, жёлтую молнию и чёрные тучи, белую лошадь — справа, младенца на руках — слева. Я вглядывалась в бледные, искажённые страхом лица, в застывшие позы… Я придумывала этим людям имена и биографии. Я почти знала их лично!

Каждый раз, когда мама брала меня на выходные, мне казалось, что в картине что-то изменилось. Люди в ней разговаривали, моргали глазами, двигались, лава текла…

Я придумывала, что все они спасутся. И та женщина, лежащая на плитах, обязательно обнимет смотрящего на неё малыша. Колонны восстановят, статуи починят, лошадей напоят, лава остынет, мёртвые оживут…

У меня уходило огромное количество сил и энергии, чтобы сочинить и вдохнуть в картину счастливое будущее.
Мне было пять лет, и я была уверена, что такая картина во всём мире только одна. И висит она здесь, прямо сейчас, передо мной. И судьба этих людей зависит только от меня. И никто другой им не поможет.

Я крепко зажмуривала глаза и шептала какие-то детские, придуманные молитвы. А открыв глаза, внимательно смотрела, что изменилось. Но Помпея неизменно погибала. Изо дня в день, из года в год. В соседней комнате спали взрослые, а Помпея погибала. И это разрывало мне сердце.

… Так часть моего детства прошла у подножья Везувия.

Наверное, я намолила целый новый город.
Но где он, я не знаю.