Автор: Екатерина Федорова
Фотография: Олег Астахов
Вчера были на крестинах близнецов. Детишек назвали так: мальчика – Фома Ангелос, а девочку – Мария Ники.
Вход в церковь украсили высокими горшками с базиликом. Гости, проходя мимо, касались его листиков ладонями, и он оставлял на пальцах свой маркий аптечный запах.
На крестинах обычно царит непрерывный движ. Привычных запретов нет. Можно – все. Целоваться, плакать, смеяться, надевать платье с открытыми плечами, красить губы, душиться, снимать видео, фотографировать, ходить, сидеть, стоять. Одна женщина споткнулась на продавленной под тяжестью шагов мраморной монастырской лестнице, подвернула ногу и лежала на самом козырном месте: под оливковым деревом, в тени, – как раз там, где гостям раздавали подарки, – и это тоже было можно. И разговаривать, само собой, не возбранялось.
– Поехали в Волос? Искупаемся, сходим в ципурадико? – предлагает Илиас Павлопулос Нектарию Симатосу.
– Да понимаешь, Илиа, сейчас лето… Все сложно.
– Лето? Летом все просто!
Дети бегали, лезли священнику под руку, заглядывали в купель, резвились на переднем плане, обездоливая фотографа: взрослые – ни гугу. Ни полслова, ни ползамечания. Когда пришло время читать Евангелие, иеромонах сказал хрипловатым перетруженным тенором (июль – высокий православный сезон, свадьбы и крестины идут конвейром) буквально следующее:
– Братья и сестры. Сейчас мы будем слушать Евангелие. По возможности прошу всех встать и соблюдать тишину. По возможности.
Сумятица не означает, что гости не сосредоточены на мистерии. Наоборот: все на взводе. Трепещут и волнуются, как птицы перед дождем. Радость и волнение изменили лица. Отняли индивидуальность. Привели черты к единому райскому знаменателю. Люди как будто лишились своей природы и временно стали на одно лицо, как ангелы. Кругом не лица, а лики.
Фома Ангелос и Мария Ники были нарасхват. Родителям к ним было не пробиться. Особенно усердствовали дедушки (Фома и Ангелос) и бабушки (Мария и Ники).
– Дай мне подержать Фому! – просит дедушка Фома дедушку Ангелоса.
– Кого-кого подержать? Ангелоса? Конечно, сват, бери! Но прошу тебя – только ненадолго.
– Прекрасные крестины! Потрудились вы, Фома, – с уважением констатирует кузина Антония, приехавшая из Эпира специально на торжество. – Подарки, украшения, таверна.
– А как же, Антоница! Главное – удачно заложить основание жизни! Пришлось похлопотать.
– Трудно было, Фома?
– Все прекрасное трудно!
Пир на весь крещеный мир устроили в таверне с грозным названием «Арес». Официанты, одетые в черное, стояли напряженные, серьезные, как группа быстрого реагирования перед атакой. Гость еще только начинал что-то хотеть, даже сам не отдавая себе в этом отчет, как гарсон возникал перед ним и уже спрашивал «чего изволите».
Хлеб с оливковым маслом и орегано, вино, пиво и жареную картошку фри подносили без счета. Салат и дзадики (холодную закуску из йогурта, огурцов и чеснока), подали первыми, чтобы разогреть желудок перед настоящей едой.
– Мммм… прекрасный дзадзики! Чеснок острый, освежает! – сказал Андреас, наш сосед по трапезе. – Однако его, как и, впрочем, каждое блюдо, надо уметь есть правильно. Вы знаете, в чем секрет употребления дзадзики супругами?
– Нет… В чем?
– Дзадзики можно есть только вдвоем! Это – закон семейного благополучия.
Потом начали подавать основательно: сыр гравьера с Крита и сыр гравьера с Наксоса, фета пелопонесская и фета фракийская. Кефтедес из кабачков, жареные колбаски, разрубленные надвое, слоеные треугольнички буреков, начиненные густым овечьим сыром, бифштексы с нежным пышным телом, пропитанные тихим ароматом петрушки. На огромных железных противнях принесли широко разрубленные на куски, пахнущие огнем и тайными желаниями, куски свинины и курицы. Минут через десять я увидела, что несут еще какие-то подносы.
– А это еще что такое? – спрашиваю.
– Как что?! Горячее! – воскликнул Андреас. – Или ты думала, что румельотские крестины могут быть без барашка на вертеле? Кстати, имей в виду, и у барашка – свой секрет.
– Какой?
– Его нужно есть руками.
По обычаю родители просили всех гостей написать в специальной книге пожелания близнецам.
– Что пожелать моим крошкам? – размышлял вслух дедушка Фома. – Ведь это на всю жизнь… Красота – желательна, но преходяща. Здоровье, деньги и удача – важно, да, но зависят не только от тебя, но и от обстоятельств. Пожелаю-ка я им иметь доброе сердце! Это единственное, чего человек может добиться сам.