Автор: Олег Батлук, писатель, автор книг Записки неримского папы, Мемуары младенца и Мистер Эндорфин
Фотография: Alain Laboile
Никогда не думал, что живого кота можно довести до состояния плюшевого. Взять к примеру кота Семена, недавно появившегося в нашей семье.
Это абсолютно бесправное существо, которое не может позволить себе даже позвоночника. Чистая ртуть. Кот-трансформер. Кот-Лего. Артем спит на нем, как на подушке. Надевает его на себя, как жабо. Волочет его по полу, как труп. Наконец, он целует его, как Царевну-лягушку, то есть страстно и не без умысла, но при этом никаких волшебных превращений не происходит.
В ответ на это вероломство Семен не сопротивляется и даже не мяучит: возможно, он решил, что попал в кошачий ад, и эсхатологически это безвыходная ситуация.
Некоторое время я наблюдал за этими созависимыми отношениями издалека, пока однажды Артем не прибежал ко мне в комнату с выпученными глазами и безжизненным котом в руках:
— Он не дышит! — воскликнул Артем и протянул мне тело Семена.
Перспектива делать искусственное дыхание существу, которое лижет себя черт знает где и даже дальше, меня не прельщала, но я не мог подвести ребенка. Я поднес кота ко рту, и тот благополучно выдохнул мне в лицо рыбьим перегаром.
— Как это он не дышит, Артем, прекрасно он дышит, — констатировал я.
— Нет, нет, не дышит, не дышит!
Я уже давно понял, что в любом схоластическом споре с ребенком первым делом нужно уточнить термины.
— А как он обычно дышит, Артем? — спросил я ребенка.
— Ну, папа, что ты задаешь такие глупые вопросы, как-как дышит, вот так: тр-тр-тр-тр.
— Ты имеешь в виду, урчит?
— Ну да, тарахтит, как трактор. А сейчас не тарахтит. Не дышит.
Мне показалось, что во время этого научного диспута кот издевательски мне подмигнул.