Автор: Олег Батлук, писатель, автор книг Записки неримского папы, Мемуары младенца и Мистер Эндорфин
Фотография: Юлия Барская
В детстве я не понимал, что со мной.
Я любил смотреть, как она льется, звенит, искрится, булькает, плещется. Я обожал воду. Все свободное время я проводил в ванной, изучая текстуру капель.
Я осознал свое истинное предназначение только после фильма "Человек-амфибия". Нашел родственную душу, так сказать. Про Кусто я тогда еще ничего не знал. Я понял, что я — маленький Ихтиандр, которого мои родители выловили в Москва-реке (в семье муссировалась версия про капусту, которая мне не нравилась).
Больше всего я любил принимать ванну у бабушки и дедушки. Во-первых, они не жалели для меня воду, в отличие от родителей, считавших, что держать Ихтиандра всухомятку — это нормально. Во-вторых, в дедушкиной и бабушкиной ванной у меня было убежище, из тех, которые так любят дети.
У них на ванне помещалась специальная конструкция для стирки: таз на двух широких досках, перекинутых поперек. Когда я мылся, они сдвигали эту конструкцию к противоположной от смесителя стене, чтобы дать мне больше места. Таким образом получалось укромное убежище с крышей из досок, сверху увенчанное тазом.
Там я и прятался. Мне нравилось включать воду и залезать под эти доски, подбирая под себя ноги, и прислушиваться к звукам квартиры: как бурчит на кухне чайник, бьют часы в гостиной, бубнит телевизор, шелестят голоса. Мир становился гулким и поэтому загадочным. Учитывая, что в детстве мир и без того загадочен, это была двойная загадочность, со льдом.
Как-то раз в одно из моих бдений под тазом при выключенной воде в ванную вошел дедушка. Он умылся и встал перед зеркалом. Дедушку почему-то заинтересовал собственный нос: он поворачивал его пальцем то вправо, то влево. Смешные эти взрослые, подумал я тогда. (Подумал мальчик, сидевший в убежище под тазом).
— Деда, а что ты делаешь? — спросил я из-под досок.
Сначала подпрыгнул дедушка. А он был грузным мужчиной, поэтому потом вслед за ним подпрыгнула ванна, в которой я сидел, доски и таз. И еще дедушка что-то сказал про мою мать, но неразборчиво.
И лишь впоследствии я догадался, почему в тот момент, когда дедушка вошел в ванную, в которой никого не было, и с ним с потолка заговорил собственный внук, у него не случился сердечный приступ. Просто он был кадровым военным, а еще он много читал "Крокодил", готовя себя к лучшему.