Автор: Олег Батлук, писатель, автор книг Записки неримского папы, Мемуары младенца и Мистер Эндорфин
Фотография: Ольга Агеева
Московские дворы восьмидесятых. Теперь вы — Атлантида, куда не отправишь телеграмму, теперь вы — параллельная реальность нашей памяти. Вокруг вас стоят все те же дома, над вами натянуто все то же небо, а вас нет.
В тех старых дворах сушили белье. Я сам не раз влетал в него с разбегу лицом. А поскольку бегали мы в те годы преимущественно чумазые, хозяйки порой приносили домой мой портрет.
В старых дворах шумно играли в домино и читали вслух свежие газеты. Тех, кто тихо играл в шахматы и читал про себя книжку, считали выпендрежниками.
В старых дворах бренчали на гитарах. Из окрестных окон то и дело поступали заявки на песни. Сергей Петрович, инженер из пятой квартиры, заказывал Окуджаву и Визбора. А дядя Коля с первого этажа, в очередной раз вернувшийся из Магадана, — Высоцкого и Розенбаума. Большого смысла в этих заказах не было, так как дворовая шпана играла все песни одинаково.
Детей в старых дворах воспитывали пожилые мудрые коты. А также немножко дворники.
А ещё в старых дворах все про всех знали. Не многое — буквально все. И кто убил Кеннеди, и к кому в соседний микрорайон бегает влюбленный Толик из третьего подъезда. И даже в чем смысл жизни. Эка невидаль, смысл жизни.
Бабушки в старых дворах возвращались из булочных домой с опозданием на пол-дня. Нужно было отлайкать весь френдлист на квартал окрест и расшерить последние сплетни. Дедушки в ожидании их ликовали, уничтожая секретный запас зубровки из шкафчика с инструментами...
Я шёл по Москве 2019-ого, и мне было неудобно набирать этот текст на ходу в телефоне, и я решил найти поблизости во дворах лавочку и не нашёл ни одной. Я присел на качели, и меня укачало. Не то от амплитуды, не то от воспоминаний.