Автор: Екатерина Волошина
Фотография: Alicja Brodowicz
В моей жизни был один-единственный случай, когда я захотела сфотографироваться с известной личностью, и сегодня я вспоминала тот самый день.
Несколько часов назад я прочла новость и окаменела, как самый окаменевший старый дуб, и внутри меня течет черная-пречерная и густая-прегустая смола.
Это был то ли 1999, то ли 2000, сразу после института я переехала во Владивосток. Судьба занесла на два года, а работала я на трех работах, надо было оплачивать съемную хату, было все время холодно, голодно и тяжело.
Мы с бывшим мужем жили на 11-м этаже, помню, как-то ушли на пару часов, оставив балконную дверь незакрытой, возвращаемся – а в комнату намело сугроб, реальный сугроб!
Еще как-то ветром сорвало белье с веревки на балконе, вместе с прищепками, ветра во Владивостоке нечеловеческие.
На следующий день выхожу во двор и вижу: на крыльце соседнего подъезда валяется моя юбочка, уже обоссанная собаками, на ветке дерева зацепились трусы, раскачиваются. Я подумала: блин, если красивые – то жалко, если некрасивые – то не жалко, но позорно, вдруг соседи увидят, хотя с другой стороны, откуда они знают, что это мои.
В доме был ледник, настоящий ледник, мы жили словно в эскимосском иглу, а не в квартире. Первым делом утром, только встав с постели, я доставала свою одежду из шкафа (она иногда была даже жестковатая, почти задубевшая) и развешивала на батарее-змеевике в ванной, это была единственная теплая точка, точнее, линия, во всей квартире.
Если б я могла, я бы спала на этом змеевике, обвившись хвостом, да вот беда, у меня нет хвоста. Если я забывала развесить одежду, то надевала ее на себя, ледяную и влажную, и боролась с желанием самоубиться. Потому что это было только цветущее начало увлекательного нового дня, ведь предстояло выйти в этот анти-ад (не рай, а анти-ад, ледяной и ветреный) и топать в жизнь. Ну как топать – скользить, дороги не чистили…
Одной из моих работ была служба устного переводчика, и служила я компании, которая разрабатывала коды для Моторолы. А Моторола в то ли 1999 то ли 2000 была огого корпорация!
Американский босс приезжал раз в месяц-два с ревизией, встречами и планированиями, и на эти приезды я и отключалась от двух других работ и переводила.
Поначалу было непросто. Перевод сплошь технический, но новые слова и аббревиатуры – не так страшно. Сложно во все врубаться и осознавать, переводишь ведь не слова, а мысли. И 42 разработчика смотрят не на него, большого босса, а на тебя, переводчика.
Он поначалу увлекался и начинал говорить много и долго, и я уже забывала, о чем речь. Но мы быстро притерлись, поняли свою систему взглядов и жестов и даже подружились.
Как-то раз я отвлеклась на ворону за окном, она была особенно живописной, и пропустила пару последних предложений, а тирада была важная и вдохновенная. Босс посмотрел на меня. Я бровями изобразила извинение. Си коуд, сказал Фати. Теперь я изобразила непонимание. Си коуд, повторил он терпеливо. Катя, сишный код, он говорит сишный код, зашептали мне все 42 разработчика, они так мило мне подсказывали, люди Владивостока несравненно лучше климата Владивостока.
Я вставала в 6 утра, успевала нагладить платье, начистить туфли и иногда даже начесать челку по моде то ли 1999-го то ли 2000-го года. И вот такая нафуфыренная, расцвеченная помадой и с бодрой челкой я ехала на маршрутке - на работу, переводить. Осознание того, что я работаю на Моторолу, заставляло меня держаться на каблуках. Хорошо, что во Владивостоке не всегда зима, а только 6, максимум 7 месяцев в году. Так что это были именно туфли, а не валенки на каблуках.
Собственно, благодаря Мотороле и произошло это событие.
В один прекрасный, по-настоящему прекрасный день (я еще не знала, что он таковой), мы сидели в холле отеля и ждали босса, собирались то ли на встречу, то ли на пикник, то ли на паруснике кататься. Я, еще одна переводчица, гендир и пара сотрудников.Кто-то из парней показал глазами на входящего в отель и сказал: впервые вижу целых две Звезды Героя на одном человеке.
Возможно, он назвал какие-то другие знаки, или даже что-то про звания, не ручаюсь за точность, потому что я проследила за его взглядом и упала с дивана. Возможно, взлетела над ним, потому что входящим человеком был Алексей Леонов.
Ребята, это же Леонов, прошептала я. Не ручаюсь за точность, возможно я прокричала это. Кто такой Леонов, спросил американский босс (он уже пришел, а я и не заметила).
Это первый человек в открытом космосе, сказала я веско, и в тот момент моя советская половина человека закрыла собой мою еврейскую половину человека.
И я поняла, что не могу просто взять и поехать на встречу, на пикник или на паруснике кататься. Я должна познакомиться с Леоновым! Поговорить. Обозначить свое место на орбите. Я не могла уйти, не сделав этого, понимаете?
В 1999 году я была не очень умной девушкой, но очень отважной. Или в 2000. Подкралась к ресепшену. Это и правда Леонов? Да. Алексей… а по отчеству? Архипович. Ура, благодарю.
Тогда ведь еще не было смартфонов и Гугла, у которых можно спросить отчество Леонова. Компания во Владивостоке кодила пейджеры для Моторолы, пей-дже-ры, не все знакомы с этим словом. Погуглите.
Леонов уже завтракал в кафе. Было страшно неловко знакомиться с человеком, когда он ест, поэтому я дождалась момента, когда он отложил вилку, и вышла в открытый космос. Без скафандра. «Здравствуйте, Алексей Архипович», сказала я. «Меня зовут Екатерина Волошина», сказала я. «Как ваши дела», сказала я. Больше мне сказать было нечего, закончился кислород.
Леонов улыбнулся и встал. Я прервала его трапезу, ворвалась без приглашения, бесцеремонно, отвратительно, но он встал, потому что разговаривал с дамой.
«Что делает Екатерина Волошина так рано утром в гостинице?», спросил он строго. Гостиница, кстати, была самая крутая во Владике, корейский отель Хендэ, сплошные иностранцы.
Я поняла, о чем он, и рассказала, что я переводчик, работаю с американцами, и Леонов попросил предъявить американцев (они уже были рядом, я опять не заметила). Мы немного поболтали, Леонов сообщил на очень земном английском, что он бывал в Калифорнии, он вообще вел себя очень по-земному, несмотря на наше вторжение.
Перед уходом я спросила, могу ли сфотографироваться с ним. Он согласился.
Мне никогда в жизни не хотелось совместного фото со знаменитостями. В 1996 я училась в Лос-Анджелесе, и в молле встретила Джорджа Майкла, он был тогда страшно популярен и еще не совершил каминг-аут. Моя подруга-итальянка попросила сфоткаться с ним, Кейт, давай ты тоже с нами! Я сморщила нос, ну вот заняться мне больше нечем.
После этого колесила по разным странам и городам. Встречала людей – актеров, стендаперов, художников. В Москве работала в рекламном бизнесе – тоже презентаций с селебами хватало. Никогда не было и мыслира сфотографироваться с кем-либо.
В мире уйма этих знаменитостей, известных персоналий, звезд.
Но вот настоящий Человек со Звезды мне встретился один раз.