Автор: Анна Скавитина, психолог, создатель группы «Вопросы родителей детскому психологу«
Фотография: Виктория Ильина/Facebook/Instagram
Выросшие поколение за поклонением в войнах и толерантности к насилию, мы — первое поколение, которое почти обошёл голод и прямые военные действия. Наши сегодняшние дети уже не голодают. Мы с трудом обнаруживаем разницу между проявлением агрессии и насилия. Часто для нас это сливается в один сплошной ужас, с которым надо бороться, замирать или бежать.
Когда мы кричим друг на друга и детей, мы часто не понимаем, что мы — агрессоры или насильники. Мы же просто высказываем наболевшее, мы эмоционально перегружены, пусть мир немедленно исправится!
Человек, по отношению к которому проявляется насилие, не имеет выхода. Может быть выход из ситуации виден со стороны, но человек внутри ситуации его не видит. Это бывает в неравных отношений: есть иерархия и злоупотребление властью: родители — ребёнок, учитель — ученик, подчиненный – начальник, врач – пациент. «Я тебе сказала, съешь всё немедленно, иначе не выйдешь из-за стола!» — и ребёнок, опустив голову, молча ест. Здесь ребёнок зависит от взрослых. Выросший в насильных отношениях взрослый, хотя уже вроде бы может в силу возраста и положения себя защитить, но… не может. Он верит во всемогущество человека, проявляющего по отношению к нему насилие. Он не видит выход, так как у него есть многочисленный опыт предыдущего насилия.
Видеть выход — это значит, что выход человеку доступен, он ему по силам. Он понимает, что не рискует своей жизнью и благополучием, если воспользуется этим выходом.
Если у человека есть выход, то он не в ситуации насилия, а в ситуации агрессии. И может воспользоваться доступными ему способами выхода. «Да пошли вы к черту, я совсем не хочу сейчас есть», — говорит подросток, и отодвигает тарелку. Он чувствует агрессию по отношению к себе и агрессивен в ответ. Он учится выходить из агрессивных ситуаций с наименьшими потерями для самого себя и своей идентичности. Он перестал верить во всемогущество родителя.
Мы должны держать в голове, что мы сами часто нечувствительны к проявлению насилия и агрессии, и нами самими и по отношению к нам. Ровно потому, что мы росли в ситуациях насилия и агрессии, у нас есть свой жизненный опыт насилия и вера в могущество насильников, но мы с годами учимся видеть выход и выходить на свет.