Жена переживает. Новогодняя елка в детском саду у Артема не за горами, а сынок по-прежнему без стишка. Воспитательница давно обещает выдать Артему стишок для декламации на празднике и все никак не выдаст. Некоторым детям стишки уже выдали, жена знает, ими в чатике хвастались, а мы пока за бортом программы. Жена два раза спрашивала, воспитательница прокрастинирует.
А я, как педагогический экстремист, рад. Я так жене и говорю: и прекрасно, одним попугаем в стае будет меньше. Вспоминаю, как сам стоял в свое время на утреннике на стуле перед полупьяными взрослыми и бубнил что-то прилипающее к небу про «белую березу». И потел, страшно потел под костюмом волчонка. Один особенно полупьяный дядька в углу хохотал, и теперь я могу его понять: потный волчонок, читающий про белую березу, это сильно. Ручеек пота вдоль спины — не самое лучшее воспоминание о первой встрече с искусством. В тот момент я мог легко стать Джигурдой, например.
С другой стороны, в действиях Теминой воспитательницы намечается нехорошая тенденция. Шкафчик, например, Артему тоже до сих пор не выдали. И если стишок это тьфу, химера, то шкафчик — уже некая недвижимость. Почему мой сын должен мыкаться по чужим шкафчикам болеющих детей, как молодой лейтенантик по гарнизонам?
Пока я размышлял над этими нестроениями, подходит жена и говорит: все, стишки закончились. В каком смысле, спрашиваю, закончились. Вот так, объясняет жена, в ответ на ее третью попытку получить стишок воспитательница ответила буквально следующее: все, стишки закончились.
Какой размах у женщины. Эпический. Я представляю себе юного Бродского, который обращается к Музе, а та ему говорит: упс, нет больше стихов, закончились. Помилуйте, не тушуется юный Иосиф Александрович, а как же тот кудрявый, и тот другой кудрявый, и тот с тонким нервным лицом, и та, статная, в Переделкино? Им, значит, выдали, а мне нет? Ничего не знаю, разводит руками Муза, надо было раньше приходить, все разобрали, хотите еще разок «Я вас любил» написать?
И вдруг меня как ошпарило: а ты не проста, повелительница стишков и шкафчиков. Это же классический шоу-бизнес, в полный рост, с его кариесом под сияющими улыбками. Выдала, значит, своим прикормленным артистам, из «пула», стишки. Программа праздника, естественно, не резиновая, все до одного выступить не смогут. Вот тут для остальных стишки-то и закончились.
Все, нам здесь не рады, сынок, переходим с тобой на другой канал, в смысле, в другой сад. И там у тебя будет свое собственное шоу, в смысле, шкафчик.