Источник: Chips Journal
Отец двоих детей Ник Мортон, который взял основной уход за ними на себя (жена много работает и часто уезжает в командировки), размышляет о степени допустимого участия в жизни дочери, которая становится старше. Как-то раз он отправился с ней на шопинг — покупать первый лифчик. Вот какой вывод из пережитого опыта он сделал.
Я плохо вел себя в старших классах, поэтому родители отправляли меня волонтером на летние каникулы, так сказать, закалить характер. Я строил флигели в Латинской Америке, был сотрудником футбольного лагеря в Антигуа, чистил пляжи на Подветренных островах.
Я сомневаюсь, что получил там то, на что надеялись мои мама с папой, но во всех приведенных выше ситуациях повторялось одно и то же: нам выдавали руководство по оказанию неотложной медицинской помощи в отдаленных регионах, где нет своего постоянного врача.
Написанное непрофессионалами, оно могло бы помочь вам выполнить почти любую медицинскую процедуру, используя подсказки в виде простых рисунков, которые иллюстрировали зачастую непонятные врачебные манипуляции. Для нас, волонтеров, это было настоящим развлечением, и мы часами рассматривали пособия, размышляя о том, кто и как будет выполнять определенную процедуру, если такая необходимость вдруг возникнет.
Сейчас, спустя 25 лет, я стал основным родителем двух ребят: 11-летней Джорджии и 9-летнего Уоллера. Когда я взаимодействую с ними, то часто ловлю себя на мысли, что словно заблудился в пустыне без руководства под названием «как вести себя в ситуациях, когда рядом нет мамы». Ведь когда речь заходит о детях, случается, что они нуждаются в мамином опыте точно так же, как раздробленная бедренная кость нуждается в хирурге.
Я оказался в подобной «чрезвычайной ситуации» недавно, когда моя жена была за городом, а моя дочь хотела купить свой самый первый бюстгальтер.
Я предвидел, что нечто такое произойдет еще с тех пор, как Джорджия была маленькой. По ее поведению было очевидно, что большую часть времени она проводила со мной. В начале своего отцовского пути я часто толкал ее по нашему тротуару в розовой пластиковой машине, а она сигналила и радостно кричала на какую-то воображаемую пробку. Мне казалось, дети, проводящие основную часть своего времени с мамой, не делают ничего подобного.
Потом были музыкальные занятия типа «мама и малыш», которые, как предполагается, все дети посещают с матерями. Такие места реально просто не предусматривают того, что ребенок может прийти с отцом. Я спотыкался обо все игрушки, разбросанные по игровой комнате. Ядреный запах моей обуви доносился из вестибюля, где они лежали в окружении женских эспадрилий. Когда я поднимал своего ребенка с пола, моя футболка задиралась и обнажала мой мягкий волосатый живот — так себе сопровождение для детских песенок.
Но покупка бюстгальтера не могла сравниться ни с чем, с чем мне доводилось встречаться ранее. Она ощущалась как вторжение в чужую страну, где четкое руководство по дальнейшим действиям было бы необходимостью для всякого отца. Конечно, я уже ходил по магазинам со своей дочерью, и мне это нравилось. Забавно было наблюдать, как она подражает своей маме, когда та копается на полках с одеждой, и лицезреть, как она вырабатывает свой собственный уникальный стиль. У меня нет предубеждений относительно того, что должны носить девушки. Я не совсем понимаю или, по крайней мере, не могу адекватно объяснить все эти запреты на короткие шорты и голый живот. Так что для моей дочери, даже когда ей было 8 лет, не было ничего необычного в том, чтобы вернуться из магазина с кожаными капри и парой армейских ботинок, или вечерними платьями и роскошными накидками. А почему бы и нет? У моих детей будет совсем не такая жизнь, какой была моя — с постоянными запретами на покупку не сочетающихся друг с другом предметов одежды.
По правде говоря, я сначала даже не понял, что мы покупаем бюстгальтер. Моя дочь, которой тогда было 10 лет, спросила, можем ли мы пойти в магазин вместе, потому что ей нужно было купить эти «штуковины типа майки, которые носят под рубашкой», и я, как обычно, согласился.
И вот мы кружим вокруг стоек с одеждой для девочек, и моя дочь присаживается на корточки рядом с одним круглым стеллажом. Там нет надписи «бюстгальтеры», или «бюстгальтеры для начинающих», или «такие штуковины типа майки». Думаю, это и не нужно, потому что если ты мама, ты в курсе, что это такое.
И только когда Джорджия начинает вытаскивать вещи и показывать их мне, я понимаю, что мы делаем. Да, мы покупаем бюстгальтер. Это чувство одновременно волнующее и унизительное. Что такого я сделал, чтобы заслужить приглашение в этот самый священный из обрядов матери и дочери? И как скоро явится тот специальный человек, кто увидит во мне неверного, которым я и являюсь? Могу ли я вообще быть полезным своей дочери именно сейчас?
Позже я вспомнил один важный момент из своей юности. Я был в том возрасте, когда тебе немного стыдно за то, что у тебя между ног, и хочется лишь одного — быть таким же спокойным и взрослым, как отец в своих боксерах. Но мои родители к тому времени развелись, и диктовать маме, какое белье я хочу носить, было извращением. Так что однажды я тайком сбегал в магазин и купил три пачки боксеров. Они были на два размера больше, чем нужно, и выпирали из моих брюк цвета хаки, как плохо упакованный парашют. Возможно, если бы моя мать была там, я бы купил то, что мне подходит. Но в конце концов… Ну и что такого в том, что они были слишком большими? В следующий раз можно купить на размер поменьше.
Я хотел предоставить своей дочери такую же свободу действий, чтобы она тоже могла совершать свои собственные ошибки, но, по правде говоря, на тот момент я был в ужасе от того, что сделаю что-то неправильно. «Да, мой отец унизил меня в самый уязвимый период моей жизни», — скажет она своему психотерапевту.
Но она даже бровью не ведет. Итак, я вытаскиваю вешалку, на которой болтаются три бюстгальтера. Она хмурится и выдает, что это совершенно не то. «У них должна быть такая эластичная штука», — понятия не имею, что она имеет в виду. Я предлагаю другой набор. А когда она снова поднимает глаза, ее лицо расплывается в улыбке. Она вырывает у меня из рук вешалку и вопит: «Да, папочка, то, что надо! Только мне нужен маленький размер». Остается лишь найти необходимый размер. Мы обшариваем стеллаж, пока не находим то, что искали, и я предлагаю купить еще. Я чувствую прилив сил и хочу купить весь магазин, но она только смеется и говорит, что этого достаточно.
Мы покупаем бюстгальтеры, едем домой, и я ловлю себя на множестве мыслей. Может быть, девочке и правда иногда лучше пойти за бюстгальтерами с отцом? У него нет никаких предубеждений, нет понятия о том, как должно быть правильно. Он не может осудить ваш выбор, но зато может прекрасно его поддержать.
Позже я спросил у Джорджии, заметила ли она, как я волновался. Но он ответила: «Нет». И добавила: «Но мои друзья наверняка подумают, что это странно».