Балконная дверь распахнута настежь – обе ее половинки, поэтому по комнатам разгуливает теплый ветер. Он колышет тюль на окнах и сдувает со стола розовые лепестки пионов, отцветающих в хрустальной вазе. А еще он приносит одуванчиковые парашютики. Один такой парашютик приземляется на светло-зеленую потрепанную книжку, лежащую на подоконнике. На обложке рыцарский щит, на котором затейливыми старинными буквами написано неотразимо чарующее слово ”Айвенго.”
Очень хочется схватить книгу с подоконника и удрать с ней на чердак, где у меня, как у всякого нормального ребенка, оборудовано секретное место рядом с чердачным окошком, выходящим в самую гущу огромного дуба. Но… между мной и Рыцарем, лишенным наследства, вступительный экзамен в музыкальную школу для одаренных детей. Не знаю, кому я обязана таким диагнозом. Сама-то я ничего особенно одаренного за собой не замечала, но, боюсь, моя учительница музыки, которая приходит заниматься со мной три раза в неделю и которой дед всякий раз преподносит роскошные букеты привезенных с дачи тюльпанов или пионов, по сезону, что-то такое про меня наговорила. Не со зла, конечно…
Но из-за этого я теперь сижу за пианино, и сидеть мне еще целых сорок минут, пока стенные часы в солидном деревянном футляре не пробьют одиннадцать. Мне предстоит еще четыре раза сыграть "Маленькую сказку" Майкапара и повторить песню про сурка, которую я должна буду петь на экзамене. Песня мне нравится, потому что напоминает мою любимую книжку Г. Мало "Без семьи", но вот честное же слово, я ее, песню эту, помню наизусть! Чего ее повторять по двадцать раз? Хочет дед, чтобы я ее спела на этом дурацком экзамене – ну, спою, жалко, что ли. Хоть бы он уже прошел, экзамен этот, а то на улице конец мая, а часы все не бьют и не бьют. И зачем, спрашивается, Майкапар?
Ирка Медведева из третьей квартиры рассказывала, что на экзамене надо спеть и еще простучать ритм, а пьесу никто не спрашивает. Ирка ходила на экзамен в ту же школу на прошлой неделе, но ей повезло – ее не взяли. Дед говорит, что меня-то возьмут, потому что Ирка пошла без подготовки, а я уже год занимаюсь. На самом деле у деда просто соревнование с Иркиным дедом, причем во всем: у кого цветы лучше вырастут, у кого ореховое дерево на даче переживет зиму и даст урожай. Ну, и у кого внучка поступит в эту самую школу для одаренных. Ага, у них соревнование, а мучиться-то мне! Ну, если уж совсем честно, то музыка мне нравится, и занимаюсь я с удовольствием, но ведь лето же! Каникулы в самом начале! Айвенго! А я тут с этим экзаменом…
Хорошо Ирке, она даже песню не допела, а ей сказали все, достаточно, и отправили домой. Она ни капельки не расстроилась, она на музыку и не хотела. Ирка занимается в художественной школе и еще ходит на какой-то спорт, но это зимой, а сейчас к ней никто не пристает ни с какими занятиями. Везет же людям…
И тут мне в голову приходит гениальная идея. Ирку почему поперли с экзамена? Потому что плохо спела! Так ведь я тоже могу! Плохо – это вам не хорошо, плохо – это кто угодно может! Что я, хуже Ирки, что ли?
Ветер дует сквозь мой утекающий майский день, каждая минута, громко отцокнутая стенными часами, отнята от происходящего в светло-зеленой растрепанной книжке, под рыцарским щитом. Решено! Я спою плохо – так плохо, как только смогу, и пусть кто-нибудь докажет, что я это нарочно!
Экзамен начинается в два тридцать, в школе нужно быть к двум, а сейчас всего одиннадцать. Значит, у меня целых два часа на то, чтобы побыть Айвенго —потому что в этой книге я не Леди Ровенна и не Ребекка. Я Айвенго, Рыцарь лишенный наследства, это мой герб красуется на обложке…
Ура! Часы похрипели-поскрипели и наконец-то пробили одиннадцать. Если не привлекать к себе внимания, можно тихонечко взять книгу с подоконника и улизнуть с ней на чердак. А потом, когда позовут умываться и одеваться, чтобы ехать на экзамен, сделать вид, что была не на чердаке, куда мне, как воспитанной девочке, лазать не полагается, а во дворе, на крыше соседского гаража (куда мне, как воспитанной девочке, тоже ходу нет, но ругать будут меньше, чем за чердак). У нас с Иркой и ее братом Костиком там наблюдательный пункт.
И вот — блаженство! Чердачное окошко распахнуто в дубовые недра, ветер шевелит чудно пахнущие листья, а я сижу по-турецки на старом коврике, связанном крючком из длинных разноцветных лоскутьев, и жадно заглатываю страницу за страницей.
Увы, время в мире Айвенго несется со скоростью бешеного коня.
— А-а-ся! – зовет бабушка. – Домой!
Я закладываю страницу дубовым листком и прячу книгу в ящик, где раньше хранили хозяйственное мыло и синьку, а потом вынесли на чердак – вдруг еще зачем-нибудь понадобится.
Так. Бабушка звала меня из того окна, которое выходит во двор. Значит, мне лучше добежать до люка, выходящего в соседний подъезд, быстренько ссыпаться по лестнице и как ни в чем не бывало, подняться к себе по скрипучим доскам крыльца: вот она я, никуда не делась.
Выскочив из подъезда во двор я вдруг обнаруживаю, что вместо яркого солнечного неба, просвечивающего сквозь густую листву всего того, чем зарос наш двор, вижу лохмотья сине-серо-лиловой тучи. Опа! Гроза! Я обожаю грозу! А может, если повезет, дед передумает везти меня на этот дурацкий экзамен? Дождик же будет…
Ну, и конечно, никто не передумал.
— Давай быстрее одевайся! – торопит дед. – Как раз до грозы успеем!
Руки чисто вымыты, ногти коротко обстрижены. Нарядное белое, в мелкий цветочек, шелковое платье с поясом-бантом пахнет утюгом. Дед подстилает на сиденье коляски мотоцикла очередной лоскутный коврик, чтобы я, не дай Бог, не испачкалась.
Мы успеваем до дождя – минута в минуту. Дождь ливанул ровно в тот момент, когда мы зашли в школьный вестибюль. Я стою у окна, жду своей очереди, смотрю, что ветер и ливень вытворяют с кустами сирени и думаю о том, как, провалив проклятущий экзамен, заберусь на чердак и снова провалюсь в “Айвенго”. В вестибюле пахнет немножко духами, немножко роялем и очень сильно грозой и мокрой зеленью из открытых настежь окон. Солнце пробивается сквозь ливень, капли высекают бриллиантовые искры из каменных плит, которыми вымощен школьный двор.
— Кононова Александра! – выкликает худая тетенька в черном платье с красивой брошкой. Это меня.
Я провалила экзамен. Вместо песни про сурка спела Солнечный круг, который даже не учила – просто его пели все и везде, как не запомнить. Дед сердился – зачем не пела про сурка. Ну, примирительно сказала я, волновалась, растерялась. Бабушка сказала;
— Ну и ладно, пойдешь в обычную школу, чем плохо-то?
И только мама как-то странно посмотрела на меня, вздохнула и сказала:
— Попомните мои слова, мы теперь все лето будем ее за уши из книг вытаскивать, чтобы накормить.
А я – Айвенго, Рыцарь, Лишенный Наследства, тихо радовалась своей первой выигранной битве за свободу.