Карантин возвратил в села души, украденные городом. Закрытые границы сузились к горизонтам отложенным "на потом". К домам, где много лет жила пустота, сквозь запущенные сады вновь протаптываются тропинки. Это лето необыкновенное - Чеховское… Дача, самовар, трели, встречи на скамье, забытые тени.
….
Упираясь в высокую траву, деревянная калитка ворчливо скрипит, пропуская хозяйку. Во дворе господствует крапива, воцарившись над цветами. Сорняки укрыли собой пожитки, оставшиеся с последнего визита. Сколько меня не было? Год? Два? Вроде недолго, а все так заросло, как будто меня уже и не ждало.
- Ну почему этот дом такой старый… - морщится дочь оглядываясь, пока сын нырнул в траву искать ежей.
- Мам, мне здесь нравится - довольно протягивает дочь, уминая пирог.
А он и не отрицает - стоит перекосившись. Осевшие окна жалостью глядят. Глиняный его фасад побит временами года. Во дворе все так же одиноко стоит полусухая, на диво цветущая его ровесница - яблоня. Не одно десятилетие она укутывает тенью протухшую крышу своего друга.
Да, старый… без удобств, без фундамента, без теплого пола и многих других "без". Снести пора бы, да рука не поднимается… глубокая ностальгическая ценность в нем пока жива.
Это один из тех домов, которые живут человеком. Стоит только его оставить, как он, тут же чувствуя свою ненужность, сам себя сравнивает с землей.
Вот и он… Видений полный, пока нас не было загрустил и еще глубже просел. Плинтус и пол уже живут отдельно. Подоконник треснул, попрощавшись с оконной рамой. Потолок улегся на шкаф. Лежанка дала трещины. Все в доме потихоньку движется. Нерушим только старый медный крест с распятьем над дверью. Сколько себя помню, он неизменно висит здесь, охраняя проход от нечистой.
В шаге от саморазрушения, кажется, он держится только для тех, кто его помнит. От того, наверное, и вижу его часто во сне.
Он был возведен почти столетие назад из того, что дала сама природа - дерева, глины, соломы. Избранный временем, этот дом - живое олицетворение традиционной украинской хаты-мазанки, с печкой внутри, элементами орнамента на окнах и продуманным крючком в потолке для люлечки. Такие раритеты уже должны быть не в быту, а в фокусе культурологов. А он, кажется, намерен созидать еще не одно будущее.
"Он еще и вас переживет," - говорит всегда моя мама сетующим на его безопасность. Изогнувшись под глыбой времени, его стены видели этнические вечерницы, пережили войну, пожары, да так и продолжают стоять сторожем своей округи.
Свидетель откровений. Хранитель тайн своих хозяев.
Когда-то дети создателей этого дома продали его вместе с землей моей маме, а на вырученные деньги купили себе новенькую стенку. Мама же, в поисках нового пристанища, радовалась его стенам и чудным образом сумела наполнить все новым смыслом. Кажется, это не она, а дом выбрал ее.
Для тех, кто в нем рос, он запомнился колыбелью с вечным садом без листопада.
Его ветхие тридцать квадратных метров много лет наполнялись шумом нашей многодетной семьи. Все шестеро, в тесноте да не в обиде, росли в нем, как под крылом неба. В его горницах места горю было мало. Всех своих берегла светлая сила очага.
Соседи, глядя на нашу оборванную юрьбу в самом старом доме улицы, только кивали недоверчиво головою. А мы росли наперекор ожиданиям… Равнодушные к чужому достатку, босоногие отличники, с одним рюкзаком на толпу, носками на руках вместо варежек, закаленные, веселые и довольные, сами не зная чем. Отсюда и поразлетались, забрав с собой маму в новые прогрессивные места человечества.
Теперь это дачная усадьба. Затяжной общий отпуск этой весны выиграл время на поиск чистоты в каждом его уголке.
Как же время успело превратить его в дом ненужных вещей. Раньше все в нем казалось важным, ничего не выбрасывалось. Наверное, нет такой привычки или воспоминания, которая не образовалась бы вокруг всех этих вещей.
Кладовка мамы набита разной утварью, которую надо бы выкинуть, не будь чулана. Кому что мешало в квартире свезли на хранение сюда, где старые вещи получали новую жизнь у мамы.
На чердаке, в плену тоски и пыли, хранятся особо старинные вещи - свидетели бытовой мифологии. Там и глиняные горшки, самовар, разная этническая посуда, элементы фолькльора, веретено, одежда, саквояжи, связанная в стопках истина газеты «Правда» и, конечно же, журналы «Здоровье» с ответами на важные вопросы "Одеколон или духи?".
И так вот, потихоньку дом хламом век свой доживает.
Совсем скоро на его месте вырастет новый. Хотя… что врать себе – временно новый.
Покров времени приглушает зов памяти всего без исключения. Однажды и мой праздничный сервиз кем-то отправится в топовое месте на чердаке.
А пока… Тепло чая в любимых чашках наполняет дом уютом. Пьем его не спеша, в прикуску с приятной тоской былых воспоминаний.
Да, есть что рассказать… В этом доме не только мое детство, но и первые годы жизни моих детей. Вот на этой грубке бабушка их в ванночке купала, приговаривая «Мати водиця - купатись годится». А здесь я их качала в плетенной люльке, подвешенной по старинке к потолку.
Все как всегда в отчем доме … что проходит, то и мило. Здесь воздух бодрит. Калина подглядывает за нами в распахнутое окно.
Еще бы… им хорошо там, где мама. Иначе быть и не должно. Поравнявшись носом с краем стола, сын с удовольствием прихлебывает чай, болтыхая ножками над ушами равнодушной кошки.
Душа отдыхает… Сердце будущим живет. Ежики в траве фырчат и звон соловья наполняет бесконечным великим сонную тишину сада.
…..
Выливаю эту оду-благодарность нашему дивному домику на бумагу. Распечатаю и закопаю у его стен, как послание тем, кто построит на его месте новую жизнь.
Храните. Пересказывайте. Продолжайте и умножайте память о хорошем.