Еда - неотъемлемая часть любой культуры. И речь, конечно, не только том, едят ли люди в этой стране руками, палочками или используют вилку и нож. Подают ли там на завтрак манную кашу, круассаны или фасоль с лепешками. Ужинают в 6 или в 9 вечера. Приглашают гостей домой или собираются в ресторанах. Передают традиционные рецепты из поколения в поколение или любят пробовать новое. Перекусывают на бегу или предпочитают длительные и основательные трапезы. Все это и многое другое составляет культуру еды, которую дети впитывают с самого раннего возраста. И эта культура влияет на мировоззрение и образ жизни. Определяет какие-то детали характера и восприятия окружающего мира. Великолепные зарисовки Екатерины Фёдоровой о Греции - своего рода гимн греческому образу жизни, философии, в которой духовное важнее материального, а еда без сомнения относится к области духовного, ведь она объединяет людей и делает их счастливее.
Может показаться, что в Греции слишком много говорят о еде, но это не так, даже если речь идет о еде. Еда – это образ жизни, история и память. Нечто вроде архива, книгохранилища. С неограниченными фондами.
Йоргос пустился в воспоминания о том, как мы проводили прошлый отпуск, когда у нас гостили Пицыки.
– Помнишь ту таверну в Глифаде? В Фокиде?
– Ммм, предположим, да. И что там?
– Там мы не заказали баранину на вертеле.
– Почему?
– Потому что твои подруги ее не едят!
– Разве? Что-то не припомню такого. Странно.
– Наоборот, логично. Они хоть раз в жизни видели барана? Может, только на фотографии… Представь: старинная таверна, столики под роскошными шелковицами, скатерти в красную клетку, теплый вечер, мерцают гирлянды, горят огоньки, играет тихая душевная музыка… А мы едим не баранину на вертеле, а жареную курицу! Какой кошмар, Боже, Боже…
***
На Преображение собирались семейным кланом: дедушкина сестра Ангелики пригласила в гости братьев с детьми и внуками. Для взрослых составили вместе три стола, еще два накрыли отдельно: для кузенов-подростков и кузенов-детей. Еле-еле поместились. Угощение готовил муж Ангелики, Сотирис, который сорок лет проработал в лучших афинских ресторанах шеф-поваром. Подал простые вещи: сырный пирог, фету, гравьеру, нарезанную треугольниками, картошку, запеченную с орегано, лимоном и оливковым маслом; духовую свинину и ягнятину, сваренную в кастрюле с травами. Соль и перец запросто насыпал в мелкие блюдечки. Обычный салат, обычный белый хлеб.
– Сотирис, где же твои деликатесы? – недоумевали родственники.
– Я больше не готовлю! – сурово реагировал Сотирис. – Поклялся, когда выходил на пенсию!
***
– У нас в деревне был один трактирщик, – пустился в воспоминания дедушка Никита. – он разжигал угли в пять утра, чтобы запечь баранину.
– Неужели вы в девять утра ели баранину?
– Почему в девять, в восемь! – удивился Никита. – Чтобы успеть поесть перед работой.
***
Таверна на берегу. Море в одном шаге от столика. Горы, облака и песочная твердь пляжа стоят на месте. Море течет мимо нас: подвижное живое серебро. Электрические голоса цикад без остановки играют самый древний в мире хаус.
– Белое вино у вас сухое? – уточняю у официанта Никифора. Никифор – босой, поскольку «так быстрее и удобнее». «И красивее», – вполголоса добавляет он.
– Не совсем, – уклончиво отвечает последователь Айседоры Дункан.
– Полусладкое? Полусухое? Какой сорт?
– Это вино делает мой дядя Захария, – Никифор говорит тоном, который делает дальнейшие расспросы бестактными, – еще бы, после такой исчерпывающей рекомендации.
Мы проголодались, устали от купания, поэтому заказываем слишком быстро и чересчур много: жареную рыбу барабун, сыр, баклажаны в уксусе с чесноком, картофель фри, кальмары в кляре… Насели на Васю:
– Вася, ешь! Вася, кушай!
Вася послушно ел. Кушал уже с трудом. Наконец встал. И решительно заявил:
– Хватит еды. Иду жить!…
Молодец. Вырвался из библиотеки в реальный мир.