Все мое материнское разрывается на части, когда я читаю очередные новости о похищении детей.
Это какое-то наваждение. Только в первые две недели января было три попытки похищения детей, и это то, что появилось в СМИ. Подозреваю, мы узнаем не обо всех историях (по крайней мере, не обо всех попытках, в которых детям удалось спастись). Одна девочка погибла… Казань, Владивосток, Кострома.
Не знаю, как вы реагируете на эти новости, но все мое материнское разрывается на части. Хочется кричать «э-то-не-воз-мож-но». Как пережила все это женщина из Костромы, потерявшая дочь? Как страшно было той маленькой девочке, когда над ней издевались, и мамы не было рядом, мама не спасла…
Мне кажется, это невозможно пережить — то, что с твоим ребенком может случиться такое.
Разумом я понимаю, что моей девочке 9, она достаточно крупная, и унести ее на руках практически невозможно даже сильному мужчину. Особенно если она, как мешочек, обмякнет и свалится на землю. Или если будет дрыгаться изо всех сил. А уж если начнет орать, то весь город или сбежится на ее крик, либо разбежится от нее, прикрывая уши.
Задирать руки, чтоб выскользнуть, если ее подхватили подмышки, выгибать спину в момент, когда ее пытаются поднять, падать на землю, сворачиваясь калачиком или размахивая руками и ногами, я ее учу. Как вырываться, если тебе схватили за руку, она училась на тренинге по детской безопасности в Академии безопасности Ольги Бочковой. И пинать ребром стопы в жесткой обуви нападающего по голени она тоже на тренинге училась, со мной тренировалась потом (больно!). Также я ее учила бросать под ноги нападающему взрослому самокат, ледянку, свой рюкзак… Что угодно, — главное хотя бы на секунду может задержать нападющего взрослого. Жалко самокат и рюкзак? Жалко. Но тебя жальчее. Новые девайсы купим, а тебя новую нет. Ты однозначно дороже, чем самокат и даже чем любимый котик Пушок в рюкзаке, которого ты взяла, потому что он хотел посмотреть на настоящий снег или одуванчики.
И кричать дочку я научила. Очень многие дети не умеют бежать и кричать одновременно, сопротивляться и кричать одновременно, — кто-то цепенеет и немеет в состоянии опасности, кому-то просто с раннего детства внушают, что кричать — это неприлично. Но крик — полезный навык, и мы с дочкой его специально отрабатывали, на тренингах и сами.
Хотя, подозреваю, кричать она умела и без меня. Изначально, скажем так.
Разумом я все это понимаю. Но я не могу справиться справиться с приступами ужаса и головной боли, когда читаю очередную новость о похищении или попытке похищения ребенка.
И закрыться от этого не могу, — не могу уйти в то, во что уходят многие матери: «не думай о плохом, оно и не случится». Просто потому что это часть моей работы — мониторить информационное пространство в детской теме. И еще потому, что я знаю, плохое случается не с кем-то где-то, а с нами и здесь, и вне зависимости от того, хотим мы это видеть или нет. Не думай о плохом, и оно не случится — не моя психзащита.
И я знаю статистику. Половина детских смертей в России — это смерти от рук преступников.
А еще я знаю, что как бы моя девочка ни была натренирована, в критический ситуации, при реальной опасности навыки могут отказать, и включится одна из реакций триады бей-беги-замри. И она замрет…
В ее жизни был случай, когда ее пытались увести. Не хватали и тащили, слава богине, а пытались увести лаской и подкупом. Ей тогда было 5 лет (сейчас 9).
Мы гуляли возле соседнего жилого комплекса. Я сидела на лавочке и ела мороженое, потом читала книжку в смартфоне, а дочка гоняла на еще детском, четырехколесном самокате — в конец аллеи, ко мне, снова в конец аллеи, снова ко мне. Все в пределах видимости. Ко мне не подходила, не махала мне рукой, только хитро косила глазом на развороте. Я поддерживала игру, улыбалась ей только глазами. Потом она остановилось возле голубей — посмотреть, как они клюют. Пожиловатый мужчина сидел на лавочке и подсыпал им пшено. Я слышала, как они перекинулись несколькими словами о голубях. И тут вдруг что-то происходит — мужик встает и тянет к моей девочке руку, наклоняется к ней очень близко и что-то говорит. И расслабленную до этого девочку словно парализует. Она роняет руки и замирает (а обычно она постоянно в движении — хотя бы переминается с ноги на ногу, а сейчас крутила игрушку, привязанную к рулю самоката, и резко отпустила ее).
Разумеется, я вмешалась. Разумеется, я привлекла внимание других матерей к мужику, который, по их словам, часто здесь сидит, кормит голубей и болтает с детьми. И они к нему привыкли. И уже не обращают на него внимания.
А он… Появилась новенькая хорошенькая девочка, ее родителей не удалось вычислить (а вот она — наша теплая игра в короткие переглядки!), в разговор вступила. И он решил продолжить — позвал ее пойти вместе купить ей мороженое. И еще совал ей деньги за то, что она пойдет с ним за мороженым. А потом они это мороженое вместе съедят.
Дочка помнит до сих пор, как не могла в тот момент пошевелиться, даже зная, что надо кричать и убегать. Помнит, как ее захлестнуло ужасом.
А я помню, что смогла привести ее в чувство далеко не сразу.
Это не значит, что навыки не надо отрабатывать, конечно. Это значит, что их надо отрабатывать чаще и тщательнее! Чаще бегать и кричать одновременно. Чаще резко возмущаться в ответ на притязания к тебе. Потому что безопасность детей — это именно отработанные до автоматизма модели реагирования и умение привлекать к себе внимание других людей — возможных свидетелей возможного похищения.
Но вот что я понимаю. Значительной части матерей просто не до того, чтобы водить детей на тренинги по безопасности, чтобы продолжать тренировки самостоятельно и постоянно. Им некогда учить детей падать, выгибать спину, кричать «помогите», «чужой», «меня украли», да просто орать и визжать, если что. Им надо как-то заработать детям на еду, в России очень много людей, живущих в нужде. К тому же, как у нас общество относится к орущим детям? Чаще всего как к невоспитанным. Нужно быть смелой матерью, чтобы тренировать ребенка кричать, не боясь осуждения.
Кроме того, ребенок 4-5-6 лет не всегда может на одном дыхании внятно прокричать такое четырехсложное слово как «по-мо-ги-те». Кстати, «помоги» на одном дыхании прокричать легче.
А у многих матерей даже нет возможности самим гулять с детьми… Детские сады не панацея, потому что их просто не хватает, места в садиках есть только для ⅔ российских детей, плюс праздники-выходные-каникулы, в том числе длинные новогодние. И у некоторых матерей выбор простой (непростой) — или дите гуляет одно, или не гуляет.
Жизнь такая, какая она есть. Детей иногда похищают, над ними издеваются, и мы ужасаемся после каждой новости об этом.
Конечно, надо что-то делать с тем, чтобы детей вообще не пытались похищать, что-то делать с теми мужиками-рецидивистами, с мужиками-алкоголиками, с расчетливыми педофилами, которые пытались похитить детей в Казани, Владивостоке, Костроме в этом январе, в Подмосковье осенью.
Но по факту мы можем что-то сделать только с собой. Хотя бы не оставлять детей без присмотра, как бы это ни было нам трудно. Хотя бы учить их кричать, как бы к этому ни относились другие люди. Хотя бы обращать внимание на ситуации на улице, когда взрослый бежит с ребенком на руках, и ребенок кричит, вырывается, висит в неестественной позе, или вообще вам кажется, что он без сознания, привлекать к этому человеку с ребенком внимание других людей, просить его остановиться, спрашивать ребенка, это твой папа, это твоя мама, звонить в полицию или ЛизаАлерт (вдруг ребенок уже в розыске)…
Давайте обсудим, что мы можем еще сделать. И давайте поделимся своими страхами и своей тревогой. Чтобы не переживать жуткие новости в одиночестве.
И, пожалуйста, берегите своих детей. Очень прошу вас. Очень…