Если ваш муж вдруг начнет вести себя странно — работает из дома по ночам, запирается в кабинете, не помнит про обещания, которые дал еще вчера... Что придет вам в голову? Возможно, вы решите, что его похитили инопланетяне? А если ваш друг вдруг возомнит себя художником и станет рисовать лошадей, похожих на... бегемотов? Поддержите ли вы его увлечение или прямо выскажете все, что думаете о его "таланте". В новой истории Юлии Кулаковой про Люкке есть все — и влюбленные художницы, и обеспокоенные жены, и необъяснимые явления... А еще girls` power — невероятные женщины, которые легко справлятся с самыми запутанными ситуациями и создают шедевры просто потому, что у них внезапно разболелась голова...
Предыдущие части: часть 1, часть 2, часть 3, часть 4
Часть 5
Всё-таки никогда я не смогла бы обставить дом с таким вкусом, как Лиз. Дай мне хоть все деньги мира – не-а, не смогла бы. Особый вкус должен быть. Лиз в душе художник, я уверена.
И у этого есть свои минусы. Один, большой минус. Её внук вдруг решил, что он унаследовал от бабули этот талант.
Решил он, конечно, это не совсем сам. А при помощи новой подруги-художницы с блестящим и звучным именем Аурелия. Сначала он ей служил в качестве музы. До сих пор не уверена, что не встречу где-нибудь картину «Рик в стиле ню» (на выставке к празднику Хэллоуина, например). Но потом вдруг Аурелия решила, что Рик и сам художник, просто слишком глубоко закопал свой талант. Я уж не стала объяснять девушке на высоченных «платформах» и с синими волосами, что Рик ничего не делает качественно, то есть глубоко закопать ничего бы не смог.
В доме Лиз был только один рабочий кабинет. Что логично: Лиз-то одна. И теперь эта несчастная комната завалена холстами, красками, какими-то то ли растворами, то ли растворителями – словом, хорошо, что в кабинете есть вытяжка и огнетушитель (не спрашивайте, зачем они были нужна хозяйке дома, я тоже у нее спрашивать не буду). Рик нагло заграбастал помещение под своё гениальное творчество и теперь то подходит к мольберту, добавляя мазки, то отходит и любуется. Несколько холстов уже стоит вдоль стены. Исписанными поверхностями к стене. Видимо – мастер решил, что не идеально. Периодически – съев всю еду из холодильника и заказав по телефону еще – начинает экспериментировать в карандаше. Это он так это называет — экспериментировать. Не я же, в самом деле. Когда приходит Аурелия, они закрывают за собой дверь в кабинет. Она долго и восторженно что-то восклицает, а потом они идут пить со мной чай. Всё уже заварено к их появлению, мне не жалко. В конце концов, Аурелия вообще трудяга: и рисует, и организует какие-то выставки в городе, и еще и из Рика пытается нечто приличное слепить. Пусть хоть за чаем у меня отдохнет, будем считать это проявлением женской солидарности с моей стороны. Girls` power, как любит говорить Аурелия. У нее все хорошее, что делают женщины для женщин, называется этими словами.
Сегодня Рик «экспериментирует». Да-да, в карандаше. Я захожу посмотреть.
— Как тебе? — тихо спрашивает Рик.
— Экспрессии маловато, — скучно говорю я и, видя, как вытянулось его лицо, начинаю хохотать: — Да шучу! Разве я разбираюсь? Мне кажется – отличный бегемот получился. А почему он с шерстью? Это отсылка к чему-то первобытному, да?
Рик вздыхает и изрекает:
— Это лошадь.
Не знаю, как бы я вывернулась (предполагаю, что никак), но тут раздается спасительный звонок в дверь. Аурелия? Да нет, она сегодня в городе, какая-то очередная встреча про права женщин. Я люблю смотреть фото с этих встреч: таких невероятных нарядов, причесок и такого разноцветья волос больше нигде не увидишь. Сами по себе тряпки и прически я как-то не очень, но там – там каждый раз что-то инопланетное. Не там ищут вдохновения модельеры и стилисты, не там.
Рик бросает бегемо… лошадь и бежит открывать дверь.
Буквально сбивая его с ног, в наш дом врывается женщина. Полный контраст с подругами Аурелии: голова выкрашена в сдержанный «модный цвет сезона» (говоря проще – в этом году так покрасились почти все дамы городка), блузка и юбка до колен призваны подчеркнуть привлекательность, но не более того, ничего вызывающего, каблуки тоже есть – но небольшие. Лицо накрашено, но так, чтоб выглядеть ненакрашенным. Возможно, из-за этого старательно наложенного макияжа женщина сейчас и старается из последних сил удержать слезы. Минута, другая. Не получилось. Слезы вырываются потоком. И она кричит:
— Моего мужа похитили инопланетяне!
Мне даже странно, что я только что называла коллег Аурелии инопланетянками. К тому же, они бы точно не похитили никакого мужа.
Мы с Риком в два голоса утешаем гостью, усаживаем на диван, Рик убегает за чаем. А Камилла начинает излагать свою версию событий. (Странно было бы сейчас спрашивать ее, откуда она про нас узнала, правда? Хотя – скорее всего, из местной газеты, в которую мы подали объявление.)
Итак, с некоторый пор муж Камиллы Грегор стал вести себя странно. Он отстранился от жены и даже перенес в кабинет раскладную кровать. (На этом месте Аурелия обязательно спросила бы, а есть ли рабочий кабинет у самой Камиллы, а так как его, разумеется, нет – мы бы поговорили о женском бесправии. Ну вот, я уже думаю за Аурелию.) С супругой общается только за завтраком и ужином, и то не всегда: часто и ест в кабинете. Разговаривает вежливо, но выглядит растерянно. Странности объясняет завалом на работе, причем на работе не задерживается, что интересно, а – по его словам – берет работу на дом. На ночь.
Рик разливает чай, встает поодаль и не знает, куда девать глаза. Я хорошо понимаю: он думает, что муж клиентки просто завел любовницу.
— Он стал сам гладить свои рубашки, прямо в кабинете, — всхлипывает Камилла, рука вздрагивает, немного чая попадает на блюдце.
Рик за ее спиной разводит руками. Да, ходить к другой женщине в рубашках, которые гладила жена – верх бесстыдства, и до этого Грегор не докатился. Это если думать о плохом. А если нет? Тогда версии три. Первая – Камилле все это кажется, и ей нужен психиатр. Вторая – психиатр нужен Грегору, боюсь даже перечислить все возможные причины. И третья, самая маловероятная, но в которую и я, и Рик (я так думаю) хотим верить – это… это та, в которой наша клиентка обратилась по нужному адресу.
— Он стал запирать свой кабинет, когда уходит из дома. Но дело в том, что там кто-то есть!
О. Вот с этого надо было начинать. Не любовница же там прячется.
— Я смогла однажды подсмотреть в замочную скважину. И я уверена, что увидела – его, Грегора! Но это невозможно, он же был на работе…
Остались две из моих версий. Как в той шутке: вероятность встретить на улице динозавра – 50 на 50 процентов, то есть либо встретишь, либо нет. Так и тут: либо происходит необъяснимое, либо всю ситуацию в два счета способен объяснить доктор. Но сначала надо пойти и посмотреть.
— Итак, начинаем работать, — командую я, ощущая, как мне мешает соображать откуда-то взявшаяся головная боль. – Давайте разработаем план действий.
***
Вот спрашивала же раз двадцать: может, всё-таки я?
— Нет, нет, я сам, сам.
Сам. Еле держится за ветку, руки дрожат. Дел-то всего ничего: залезть на дерево (у людей два этажа, а лестница до второго не дотягивается, хоть звони в пожарную охрану, чтоб штраф содрали! Вообще не думают о своей безопасности. И о Риковой тоже, в результате!) и посмотреть в окно, есть кто в кабинете или нет. Я бы уже залезла за это время. А Лиз, наверное, еще и сальто бы сделала на верхушке. И только ее внук, бледный и обливающийся потом, с трудом переставляет ноги. Потом скажет, что кроссовки скользили. Хорошо, что Аурелия не видит.
Грегор должен вот-вот уже прийти с работы. Нужно торопиться.
Я машу рукой: скорее!
Зря.
Ветка трещит, Рик вопит. Минута – и он на земле.
Мы с Камиллой, наверное, кричим еще громче. Мчимся к пострадавшему, я на ходу набираю экстренный номер. Пострадавший сидит и ошалело смотрит вокруг себя. На перелом позвоночника вроде не похоже.
— Что происходит?
Этого мы никак не ожидали. Даже Рик перестает стонать: к нам подбегает крупный мужчина, и это может быть только Грегор. И был он, совершенно точно, в доме.
— Мы попросили разрешения у вашей жены снять с дерева свою кошку, — вру я. Грегор выглядит помятым и очень усталым, будто давно не спал.
— И где кошка? – спрашивает он.
— Убежала, — вздыхаю я и склоняюсь над Риком.
Грегор мне верит… наверное.
***
Рик с перевязанной ногой, сидя на стуле, тоскливо смотрит на свой мольберт. Как он теперь будет подходить-и-отходить? Добрая Аурелия предлагала соорудить для него нечто, чтобы он мог рисовать в кровати, как Фрида Кало. Но сравнивать вывих Рика с увечьями великой Фриды кощунственно даже для меня. Аурелия, видимо, действительно влюблена. Да-да, Рик отделался синяками и одним вывихом. Теперь он меня дразнит, что это его надо было назвать Люкке.
Я ухожу в свою комнату, принимаю таблетки от головной боли – вчерашнее легкое недомогание сегодня превратилось в настоящую мигрень — и пытаюсь думать. А думать при мигрени очень тяжело. Грегор заявил, что он просто раньше пришел домой. Камиллы не было, подтвердить или опровергнуть нельзя. И что делать? Тьфу, какие горькие эти таблетки.
Так, так. Что мы имеем. Человек изменился. Живет только в комнате. Видно, что выдохся. При этом – важно – Камилла говорит, что с работы он приходит воодушевленным и полным сил, зато потом выходит из комнаты совершенно вымотанный. И что у него там? Брат-вампир, выпивающий соки? Брата-близнеца у него нет, я уже выяснила. Человека дома нет, но он там есть. Хм… Звоню Камилле и излагаю свои предложения. Пошлые они, если честно, банальные, как из заунывного сериала для домохозяек, но не работает у меня фантазия то ли из-за мигрени, то ли после вчерашнего обрушения Рика с дерева.
К обеду следующего дня я сижу на диване Камиллы и подаю ей бумажные платки.
— Я всё сделала. Когда он утром собирался уйти на работу – остановила его и сказала, будто ничего не понимаю, какая может быть работа, если только вчера говорили, что он взял на сегодня выходной, чтоб походить со мной по магазинам и купить мне подарки. Что вчера мы все обсудили. Он схватился за голову, мол – как я мог забыть, и мы поехали. Он не помнил названия магазинов, куда мы раньше ездили, не помнит, где находятся. Это так страшно! Я напридумывала с три короба, какие именно подарки он будто бы мне собирался купить накануне. И он их купил! Вот ту сумку – он всегда говорил, что никогда не купит эту безвкусицу. И еще… — она кивнула на гору коробок. — Я решила вас послушаться и придумать нечто совершенно сумасшедшее. Придумала. И он это тоже купил! И извинялся, что Чуть Не Забыл! А я, разумеется, накануне ни о чем таком не просила и просить не могла!
Она разрыдалась. А за моей спиной кто-то засмеялся. Я вздрогнула и обернулась. На столе стояла клетка с «сумасшедшей покупкой» — большущим попугаем.
— Можете назвать его Люкке, — сказала я и постучала себя по голове карандашом. Надо же, это ж карандаш Рика. Меня тоже, что ли, похитили инопланетяне? Мозги, по крайней мере, они похитили точно. Что же делать? У Грегора раздвоение личности или в кабинете вправду сидят две личности?
— Так, — сказала я. – Переходим к решительным мерам. Завтра утром я приезжаю. Мы действуем так…
***
Аурелия раздобыла инвалидное кресло и повезла Рика на прогулку. Я вот даже не знаю, что сказать. Ночевать он останется у нее.
Мне надо как-то войти в нормальное состояние. Камилла ждет моей помощи, а что делаю я? Ничего не могу придумать с такой головой, ничего.
Я отправилась в кабинет Рика. Поставила перед собой чистый холст. Ничего, потом куплю ему такой же, некогда мне шопингом заниматься.
Краски в руках – интересное ощущение. Смешивать их – сродни колдовству, говорил наш учитель рисования. Учитель он, прямо скажем, был плохой. Отличный художник, но плохой учитель, так бывает.
Я будто разговариваю с холстом. Каждый мазок – слово. Еще бы знать, как по правилам наносятся эти мазки. Ну да ладно. Я здесь просто для того, чтоб расслабиться. Яркие линии пересекаются между собой под разными углами, и пару раз мне кажется, что рука сама знает, как двигаться. Вот почему так много людей идут на всякие курсы рисования! Теперь понятно. Боль в голове понемногу отпускает. Может, помогают таблетки, а может – и рисование.
На сегодня хватит, — понимаю я, когда часы в гостиной отбивают полночь. Хочется подписать холст, хотя это и просто каля-маля, как у детей в детском саду. Я подписываю в углу: ГОВОРИТ ЛЮККЕ.
И ухожу спать.
**
— Пожар, — кричу я. – Пожар!
— Пожар! – вторит Камилла.
Замок на двери кабинета щелкает, и мы врываемся внутрь. Грегор, испуганный, с незавязанным галстуком, даже не удивляется моему присутствию: это для него, видимо, сейчас наименьшая из проблем.
— Я была уверена, что чувствую запах дыма, — заявляет Камилла.
— Я тоже, — говорю я и усаживаюсь на первый попавшийся стул.
— Нет, тут ничего не горит. Я опаздываю на работу! – восклицает хозяин.
— Грегор, — решаюсь я. — На вашей работе сказали, что вы уже месяц как работаете из дома.
— Я…я… — теряется он. – Я плохо себя чувствую! Решил, что совсем не вижу солнечного света! Стал брать работу домой, а днем выходить погулять, вот и все! Жене бы я всё объяснил со временем, а посторонних это не касается: вы вообще кто такая?
Быстро же он опомнился.
Камилла заливается слезами.
— Ты устроил себе отпуск. Без меня. Или от меня? – она еле-еле выговаривает слова. Мне бы уйти и оставить их одних, возможно – они оба этого ждут, но сегодня я нюхом чую: что-то не так. Грегор, между прочим, всё косится и косится на большой вместительный шкаф. Я подхожу и рывком распахиваю его.
И почему-то не удивляюсь, когда вижу там точно такого же Грегора.
А вот Камилла удивляется. И падает в обморок.
Грегор хватается за голову. Грегор номер два вылезает из шкафа по-ребячьи шмыгает носом.
**
— Я была права! – торжествует Камилла с чашкой в руке. – Но почему же ты мне ничего не рассказал?
— Строго говоря, я не инопланетянин, — вмешивается жующий не-Грегор. – Какое вкусное варенье! Как же я до сих пор не попробовал?
Мы с Камиллой хохочем. Причем смех Камиллы грозит перейти в истерику.
— Собственно, во все времена были легенды о народе, живущем рядом с людьми на планете, — говорю я. — Вам приписывали невероятные волшебные силы, в частности – говорилось о том, что вы можете превращаться в людей. А как вы на самом деле выглядите? Только если вздумаете превращаться – пожалуйста, подождите, пока я закрою глаза Камилле.
Мы с ней снова хохочем. Грегор-настоящий сидит весь пунцовый.
— На самом деле я-настоящий, как вы изволили выразиться, для вас невидим, не волнуйтесь, — машет рукой не-Грегор. – Всё было просто: я как-то вошел в библиотеку и увидел, как господин Грегор читает книгу – именно такую, сказки о нашем народе.
В библиотеку. Боже мой, так завязка истории состоялась у меня под носом!
— Мне вдруг очень захотелось рассказать ему, что в этой книге правда, а что – нет. И когда он вышел на улицу и сел на лавку, я подошел и заговорил. Господин Грегор сначала очень испугался…
— Это точно, — криво улыбнулся Грегор. – Ты уж больше так никого не пугай.
— …а потом мы разговорились. Я поделился своей мечтой побыть человеком и погулять по городу в зримом виде. Но я могу воспользоваться только внешностью кого-то, кто живет на земле, а это опасно: кто-то узнает, что его видели там, где его вовсе не было, и что тогда будет? И господин Грегор любезно предложил свою внешность. Он сказал, что мечты должны сбываться. Его мечта, например, — уехать с женой к морю, жить там и работать из дома, но она никогда на это не согласится, ей важно, чтобы супруг уходил каждый день из дома в офис, в рубашке и при галстуке… ой, простите, я не должен был этого говорить, да?
Лицо Камиллы помрачнело в один миг, и она всхлипнула. Грегор вздохнул. Не-Грегор растерянно оглядывался.
— Камилла, — сказала я. – Как это прекрасно: ваш муж мечтает увезти вас на море и ни на минуту не расставаться!
Женщина встрепенулась. Этого-то она и не услышала, значит. Камилла подняла голову и сквозь слезы одарила супруга нежным взглядом. Но он его не увидел. Эх, люди-люди.
— Грегор, — окликнула его я, — может, вы тоже что-то расскажете?
— Как мы только не вертелись! — смущенно засмеялся Грегор. – Комедия просто. Комедия с переодеванием и прочим. Он уходит, потом приходит, мне целый день приходится не показываться из комнаты, передвигаться тихо, есть то, что натаскал себе ночью в комнату…
— Можно подумать – я не замечала, — поджала губы Камилла.
— Я так благодарен, что вы мне подарили эту возможность – посмотреть на людей и на городок, — тихо улыбнулся не-Грегор. – Столько неудобств из-за меня.
— Что-то из детства в этом было, — пожал плечами Грегор. – Игра. Да, я хотел, я прямо загорелся идеей, чтобы мой новый знакомый исполнил свои мечты. Но и самому хотелось… поиграть, что ли. Когда каждый день приходится изображать из себя делового человека – это утомляет. Очень.
— А почему вы решили, что ваша супруга не захочет помочь человеку (ну не могла же я сказать «существу») и поиграть в игру? – спросила я.
Грегор молчал.
— Я не буду больше вам мешать, — поднялся не-Грегор. – Отправлюсь снова к своим. Хотя если бы мне дали выбор – я остался бы человеком. Я ведь многое умею и принес бы людям немало пользы…
— Стойте!
Мне пришла в голову мысль. Что-то нечасто они приходят в последнее время.
— А вы уверены, что вам можно принимать внешность только ныне живущих людей?
— Люкке, — возмутилась Камилла, — что ты такое говоришь? Что ты предлагаешь ему – превратиться в чьего-нибудь покойного дедушку?
— Можно найти кого-то очень давно жившего, — пожала плечами я.
— Тутанхамона? Чингисхана? – засмеялся Грегор.
— Да подождите. Это уже вам не игры, — не удержалась я. – Вот я сейчас позвоню кое-кому и выясню пару деталей…
Лиз на удивление быстро отреагировала на мой рассказ. Отключилась, перезвонила через час. Не скрыла, что для помощи нашему «инопланетному гостю» она воспользовалась связями, которыми впредь воспользоваться будет нельзя. Но не похоже, чтобы она жалела об этом: видимо, ее, как и Грегора, охватило ощущение игры.
По ее требованию я передала трубку не-Грегору и запихнула его в кабинет. И пока мы в полном молчании пили чай, чашку за чашкой, из кабинета доносился веселый смех.
Наконец гость вышел.
— Лиз сказала, чтобы я привыкал к имени Майк! – сказал он.
— Ах, она уже Лиз, понятно, — съязвила я. Не-Грегор меня не понял, муж и жена хихикнули.
Оставалось объяснить не-Грегору, как доехать туда, куда ему велела следовать Лиз. Её таинственные знакомые должны были выправить гостю документы на новое имя и новую внешность, после чего он сможет жить среди людей.
— Поезжай тоже, как человек, в моем виде, — предложил Грегор.
— А если у него решат проверить документы? – спросила я.
— Не надо рисковать, — обрадовалась возможности вставить свое слово Камилла.
Не-Грегор обнял каждого из нас на прощание – и все три раза со словами «как жаль, что у нашего народа нет этой традиции». Горячо поблагодарил Грегора. Долго просил прощения за беспокойство у растрогавшейся Камиллы.
А потом исчез.
**
Спала я в ту ночь беспокойно. Мне снились летающие тарелки с инопланетянами. Инопланетяне хотели выловить всех жителей земли и выкрасить зеленой краской. Началась очередная атака, раздался крик.
Нет, крик мне не снится. Кричит женщина.
Я, как была, в пижаме, подскочила, схватила кочергу (вообще-то кочерга должна лежать у камина в гостиной, но я забираю ее на ночь к себе, так надежнее) и помчалась на звук. Кричали в рабочем кабинете. И да, уже было утро.
Я влетела в кабинет, замахнулась кочергой — и замерла. Рик и Аурелия спокойно стояли у холста в подписью «Говорит Люкке».
Аурелия обернулась:
— Люкке! Невероятно! Вот такой я тебя и напишу! Сколько силы, настоящей женской силы!
— Вот так? – я оглядела свою пижаму с мишками и пушистые тапочки.
— На картине ты будешь в доспехах и с оружием, — заверила меня Аурелия. – Но подожди, сейчас не об этом. Эта картина – твое творение, ведь так?
— Творение? – я попыталась почесать ногу кочергой, но не рассчитала сил и скривилась.
— Люкке, это сенсация. Мы устраиваем в городе выставку «Говорит женщина», и твое полотно как ничто другое нам подходит! Ты же не откажешься, правда?
Ну что я могла поделать.
— Мой рисунок тоже пойдет на выставку, — похвастался Рик. – Только не на «Женщину», конечно. На какую-то там…
— Выставку молодых начинающих художников, — подсказала Аурелия.
— Это прекрасно, — совершенно честно сказала я.
**
Итак, не-Грегор – то есть теперь Майк – получил документы человека, а Рик – новое подтверждение крутости своей бабушки.
Лиз все-таки невероятная. И любит пошутить. Знаете, что она сделала? Она придала нашему гостю внешность одного путешественника девятнадцатого века. И отправила Майка работать… в общество имени этого самого путешественника!
— Кого-то вы мне напоминаете, — сказал председатель общества, радушно пожимая Майку руку.
Новый сотрудник немедленно выбрал для работы южное направление и уехал в какую-то страну третьего мира. Потому что там белокожий иностранец и так для всех будет странным и необычным. И не вызовет никаких подозрений. Подозреваю, что он звонит оттуда Лиз, делится впечатлениями.
Грегор и Камилла помирились. Собираются перебираться в приморский городок. Видимо, Камилла решила, что галстук и офис – не главное. Хотя Грегор уверяет, что сможет зарабатывать еще больше, и возможно – именно это убедило Камиллу в приемлемости перемен.
Попугая они назвали Рикки. Своему коллеге я об этом не говорю. У птицы на редкость противный голос, но и Грегору, и Камилле почему-то нравится. Учат его говорить. «Гррегорр, корми меня» уже выучил.
Моя картина имела на выставке огромный успех! Её не просто показали посетителям! Мою «каля-маля» сделали чем-то вроде фона для лектория «Голос женщины в современном обществе». Представьте: умные тетеньки выходят говорить на трибуну, а за ними – моё полотно с буквами «Говорит Люкке». Ух! Сильное ощущение, скажу я вам.
А вот Рик на Аурелию обиделся. Дело в том, что пока она бегала с выставкой и лекторием – его рисунок гордого коня случайно попал не в тот отдел хранения рисунков и в результате был выставлен на детской выставке, посвященной местному зоопарку. Мало того, что фамилия Рика оказалась в списке школьников (причем даже не старших), так еще и его рисунок был подписан… ну, вы догадались. «Бегемот».
Я купила новый холст вместо того, что стащила для «Говорит Люкке», и новые краски, и всё это принесла ему. Твори, говорю, не сдавайся. Но Рик пока грустит. И если честно – мне кажется, он больше тоскует по вниманию Аурелии, которая катала его по городу в инвалидном кресле, чем переживает о приключениях своей картинки. Вот я бы на его месте радовалась, что нога так быстро зажила. Но Рик есть Рик.
На этом можно бы было закончить рассказ.
Если бы вчера к нам в дом не ворвался Грегор. И не закричал:
— Мою жену подменили инопланетяне!
Рик моментально исчез, оставив меня с безутешным супругом. Вернулся нескоро, неся в чайнике отвар успокаивающих трав. Наверное, сначала сам напился.
— Вы понимаете, она… она… так изменилась!
— Что-то мне кажется, что я улажу вашу проблему, — заявила я.
Через полчаса я уже была у Камиллы. Женщина и впрямь изменилась: сменила опрятные бриджи и футболку – обычную свою домашнюю одежду - на пестрый бесформенный балахон, распустила волосы, перекрашенные в собственный цвет. Вместо приветствия бросилась мне на шею, усадила за чайный столик.
— К чаю будет ваше знаменитое варенье, которое нравится даже пришельцам? – пошутила я.
— Вас я с удовольствием угощу, а вот сама что-то не очень… Смотрите, что я купила! – сказала она.
И принесла огромный торт. Причем половина его уже отсутствовала. И пока я осторожно перекладывала небольшой ломтик на свою тарелку, Камилла бодро расправилась с большим куском и потянулась за вторым. Ее движения успели стать более плавными – но и более уверенными.
— Никогда не чувствовала себя лучше! — сладко потянувшись, сказала она. – И зачем я себя морила этим здоровым питанием? Лучше бы гулять ходила побольше. Вот вернется Грегор — потащу его на прогулку! Купим булочек, пирожных…
Люкке the Самонадеянная, так меня можете называть. Но ведь я оказываюсь права… Словом, я тут же достала телефон, набрала номер Грегора и сообщила:
— Ваша загадка раскрыта. Забудьте об инопланетянах. Вы скоро станете папой.
И увидела перед собой удивленную и счастливую улыбку Камиллы.
Перед уходом я оставила в их доме несколько наших визиток. Хоть одна да не потеряется при переезде.
А у вас наша визитка сохранилась?
Вы обращайтесь, если что.