История от моей дочери, такая красивая и такая пронзительная
— Мама, смотри, какой снег! Снегурочка вернулась!
Голос дочери вырвал меня из утренней дремоты.
— Что?
— Мам, ну ты что, не помнишь, как мы с тобой прошлой зимой «Снегурочку» читали!
Для нас с дочкой книги — это не просто книги. Как сказала одна крутая мама и педагог Дарья Сосновских, «мы не читаем книги, мы их вчитываем». Мы вкладываем в текст все, что в нас есть, а у каждой это свое.
Мы с дочкой строим иные миры на основе любимых книг. Впрочем, эти миры не совсем «иные», они из нашей повседневной, окружающей жизни, и книги ложатся на них так, что мы можем поговорить с дочкой о чем-то непростом, но важном…
А иногда мы просто играем, и эти игры западают в душу. Мне точно. Надеюсь, и дочери.
Мама, давай сегодня читать «Снегурочку»?
Давай, дочка.
О чем это сказка? Бездетные супруги слепили из снега и оживили себе ребенка. Ребенок была девочка — послушная, работящая (вечные ценности), но тосковала. А потом попытки стать такой, как все, привели девочку к гибели.
Или не об этом?
Вот, к примеру, еще два прочтения «Снегурочки».
— В одном Снегурочка — эмпатичная девочка, которой стало жалко бабушку с дедушкой, что они одни, и она решила стать живой девочкой. Любила их, помогала им, слушалась их… Но не сложилось.
— В другом Снегурочка — особенный ребенок, который ищет приемлемые формы взаимодействия с миром, поскольку этот мир в том виде, как он есть, для нее губителен.
Вы можете пересказать сказку по-своему. Любой вариант будет правильным. Потому что он ваш. Личный. Собственный.
Дочь с интересом выслушала мои версии, задала вопросы, а потом и говорит: «Мама, а играть в Снегурочку когда будем?» — «А как ты хочешь в нее играть?» — «Ну понятно же, как! Жила-была Снежинка…»
Добро пожаловать в домашний театр
— Жила-была Снежинка. Любопытная Снежинка, которая всему радовалась, — начинаю я рассказывать. — И когда бабушка с дедушкой вышли лепить из снега девочку, Снежинке стало очень интересно превратиться в эту снежную девочку...
Дочка стаскивает с вешалки мой бело-голубой платок. Вот Снежинка в облаке — летает по небу. Девочка (мой ребенок) раскачивается и плавно машет прозрачным бело-голубым платком, платок летит.
Потом Снежинка опускается на землю, девочка медленно садится, я накрываю ее платком — сугроб.
«Вылепляю» из сугроба девочку, поднимаю платок, она открывает глазки, улыбается, здоровается с приемными родителями.
Когда старики приводят девочку в избу и глядят на нее — не налюбуются, я любуюсь дочкой (ей это явно приятно).
Девочка показывает, как растет не по дням, а по часам, — тянется вверх.
И работа у Снегурочки спросится — девочка показывает руками, как печет пироги, как прядет пряжу (пироги она знает, а веретено в книжке на картинке есть).
Потом Снегурочка печалится, ребенок изображает печаль так, как ее понимает (у меня щемит сердце, я вижу по ее лицу, что понимает).
Вот девочка-Снегурочка играет с дождинками и градом — я развеваю над ней синюю простыню (туча), а мой ребенок прыгает, радуется, ловит воображаемые дождики-градинки, подносит их к лицу…
А потом вдруг плачет, ей жалко Снегурочку.
Я жду. Это ее сказка, ее процесс, ее преображения, ее переживания.
И вот Снегурочка над костром — комок красной цветной бумаги, прыгает…
Подбрасывает голубой платок — улетает. Сама лежит…
— Все, мама, я умерла. Как будто. Снегурочка же умерла.
— Почему умерла? Вернулась домой. Из облака на землю прилетела — снежинкой, в облако на небо обратно улетела — паром. Круговорот воды в природе.
Дочка смотрит на потолок, размышляет. Уже не умирает.
— А она не подумала, что родители будут по ней плакать?
И дальше…
Дальше моя чудесная девочка поднимается и играет свою сказку — такую, где никто не умирает, не остается в одиночестве и никого в одиночестве не оставляет.
Снегурка испаряется и летним дождиком из своего облака посылает родителям привет (и я машу голубому облачку и улыбаюсь ему).
Осенью она плачет вместе с ними осенними дождями (они плачут по Снегурке, она их жалеет).
А потом она решает вернуться к ним на зиму и снова выпадает снегом, и выходит к ним из сугроба. До следующей весны. Весной она с ними прощается, они ее обнимают, и она испаряется из их горячих объятий, и они машут вслед облачку...
Я утираю слезу (не фигурально, а самую настоящую). Аплодирую. Вручаю актрисе воображаемые цветы. Она опускает занавес — поднимает вверх скрученный платок и отпускает его, держа за кончики, платок закрывает ее.
Для моей дочки это не просто игра
- Моя дочь любит, чтобы все дружили, чтобы никто не страдал, никто никого не терял, чтобы никто не уходил, не попрощавшись (это ее боль, ее отец не живет с нами, и у нее не было возможности попрощаться с ним по-нормальному, когда он уезжал, и она не знала, что это насовсем). И она создает миры, где все иначе, где потери оплакиваются сразу — при прощании и в любви, а не после, в горе.
- Принять, прочувствовать свою печаль, свою радость, свой страх, свою жалость к кому-то иногда для нее слишком уязвимо. Но если ты не ты, а сказочная Снежная девочка, то ты можешь позволить себе печалиться, радоваться, сочувствовать, просить любви всей душой, всем своим существом, не стесняясь.
- Мне очень нравится, что играя в книгу, проживая ее по-своему, дочь выстраивает с с этой книгой личные отношения — глубокие, полные чувств и интереса. Ребенок, который играет спектакли по прочитанным книгам, никогда не будет относиться к книгам формально.
- И, конечно, польза для учебы. Проигрывая сказку близко к тексту, ребенок учится запоминать ее, не пропуская поворотов сюжета, значимых деталей, ребенок привыкает вдумываться в характер героев и отношений между героями, вырабатывает свою собственную их оценку.
- И, конечно, такие игры с мамой — это совершенно особые отношения, полные доверия и взаимной радости… И пусть они будут.
Примечание: разрешение ребенка на такой личный рассказ о ней получено!
