— Нам по пути? Ведь ты сейчас пойдёшь в художку забирать ребёнка, – полуспросила–полууточнила у меня приятельница, с которой я случайно столкнулась в супермаркете.
— Нет, я сразу бегу на работу, — мгновенно открестилась я от ненужной компании.
— А как же ребёнок? – недоумевала несостоявшаяся попутчица. – Неужели он пойдёт домой один в такую темень?
— Ну да, один. По хорошо освещённой улице, через регулируемый светофором пешеходный переход пойдёт до боли знакомой дорогой, которой мы вместе отходили целых два года.
В глазах своей знакомой, излишне увлечённой идеями родительской гиперопеки, я, вероятно, в тот момент выглядела как мама Красной Шапочки, посылающая дочку на верную гибель в ненасытной волчьей пасти. Но на самом деле в моём поступке, направленном на то, чтобы учить ребёнка самостоятельности, гораздо больше подлинной заботы о нём, чем в неусыпном пошаговом контроле своих подросших чад иных мамочек-наседок.
Не надо думать, что я очень сознательная и прогрессивная родительница. Просто я иногда читаю буржуйскую прессу и нахожу в этой субстанции жемчужины здравого смысла и положительных примеров.
Почти четыре года назад жительница Нью-Йорка Ленор Скинази выдала своему девятилетнему сыну карту-схему городского метрополитена, проездной, двадцать американских рублей и пожелание счастливо добраться до дома одному. Этот шаг был её материнским ответом на неоднократные просьбы ребёнка хоть разок добраться до дома самостоятельно, причём из незнакомого для него места. Ленор откровенно написала, что волновалась за сына, но не стала за ним следить.
Я доверяла ему – призналась женщина, получившая в результате своего смелого эксперимента довольного донельзя ребёнка, преисполненного чувства собственной независимости, и удостоившаяся за свой рискованный шаг звания «Худшая мамочка Америки».
Половина людей, прочитавших историю Ленор Скинази, заявила, что готова подать на неё в суд за жестокое обращение с детьми. Но ведь содержание детей под замком, а также экипировка их шлемом, мобильным телефоном и няней не только не сдерживает в данной ситуации развитие ребёнка, но и ослабляет уже достигнутые ранее результаты, возражает оппозиции заклеймённая ею мамочка.
Тем не менее, у Ленор нашлись и сторонники. Наша родительская тревога порой приобретает слишком изощрённую форму, считают её заступники. Потеряв своего ребёнка на детской площадке из вида на пару минут, мы уже мысленно видим его играющим глубокой ночью в кромешной темноте прямо на рельсах.
А Ленор Скинази, убеждённая, что чрезмерная опека несёт в себе опасные перспективы, собрала своего отважного сына-путешественника в следующую самостоятельную поездку и даже написала книжку о том, как отпускать детей гулять одних и не сходить при этом с ума от беспокойства.
Думаю, что реалии российской провинции несколько далеки от правил жизни в Нью-Йорке, однако я разделяю взгляды миссис Скинази и пробую следовать её путём. Точнее, позволяю своей дочке повторять путь её сына. Правда, не столь радикально: мы пока не рискуем пускаться в самостоятельное плавание по незнакомым районам, но я считаю важным для себя и для ребёнка проводить политику доверия и уважения уровня достигнутой маленьким человечком взрослости.
Я надеюсь, что ребёнок, не боящийся быть самостоятельным, сможет скорее принять верное решение в случае надвигающейся опасности.
И ещё я желаю всем счастливой дороги – тем, кто до сих пор ходит вместе с мамой, крепко держа её за руку, и тем, кто уже пробует на вкус первые терпкие плоды собственной обязательности и ответственности.