В детстве я очень любил мультик про Бременских музыкантов. И когда мама спросила, кем я хочу быть на школьном карнавале, я, не раздумывая, сказал:
— Конечно, ослом!
— Ослом? — растерялась мама.
По наследству от сына маминой подруги я мог уже к вечеру получить костюм гнома или щенка. Но ослом в нашем городе, видимо, придумал быть только я. В местном магазине игрушек продавали костюмы петушка, Кота в сапогах и парочки разных принцесс. Но костюм осла нужно было мастерить. И моя мама, работавшая на двух работах, вечером, сразу после ужина, включив для атмосферы радио, где передавали какой-то симфонический концерт, разложила на столе цветную и бархатную бумагу, шкатулку с пуговицами, из которой я должен был выбрать для осла глаза, жёлтую ткань (кусок папиной фланелевой рубашки) и белые квадратные бусины: "Ты будешь ослом с белоснежными зубами. Мы сделаем тебе улыбку. Я уже придумала, как...".
Утром к готовому костюму осла, в котором я стоял перед зеркалом в прихожей, мама пришила верёвку-хвост и сказала:
— Знаешь, Миша, ты самый замечательный осел, какого я когда-либо встречала.
Я кивал и громко, почти профессионально, говорил "ИА! ИА!", что подтверждало: я-осел прекрасен и неповторим. И точно должен затмить всех Красных Шапочек, клоунов, медведей и мухоморов, которые в школьном актовом зале толпились вокруг Валентины Семёновна, ожидая от нее свою порцию похвалы.
— Вот это решение!
— Ну и воображение!
— Ну ты подумай, как придумали!
— Не костюм, а шедевр!
— А ну покрутить!
— Чудесно!
За тридцать лет работы в школе наша классная накопила множество комплиментов, которые раздавала детям направо и налево. Но когда в зал вошёл я, она просто всплеснула руками. Три громких раза.
"Это точно победа!" — понял я ее молчание. Ясно же, потеряла дар речи. Такая умная, начитанная, а все красивые слова кажутся ей жалкими, когда у меня-осла зубы-бусины и глаза-пуговицы от дедушкиной дублёнки.
Конкурс костюмов начался сразу, как появившийся в зале Дед Мороз поводил с нами хороводы и послушал наши стихи. Каждого ребенка он рассматривал с недобрым прищуром под белыми мохнатыми бровями и задумчиво повторял: "Ну и ну...". Это "Ну и ну..." могло означать что угодно и одновременно не означало ничего. От такого Деда Мороза я не понимал, чего ожидать. "Ну и ну..." — это хорошо? Или плохо?
Дед Мороз никак не мог определиться с выбором. И тогда Валентина Семёновна, видя, что ученики вспотели, устали и вот-вот сломают пианино в углу зала, потребовала голосом, каким обычно спрашивала у нас правила по русскому языку:
— Просто назови, дедушка, кто победил!
И Дед Мороз послушно ответил:
— Ну пусть будет... заяц!
Заяц? Как это — заяц? Какой заяц? Почему заяц? Где вообще этот заяц?
Дети стали вертеть головами, пытаясь найти в толпе победителя, но очень быстро убедились: белка есть, щенок есть, мышь есть, но зайца, тем более зайца-победителя, нет! Даже Валентина Семёновна это поняла и выкрутилась:
— Так выведи, дедушка, победителя к ёлочке и вручи ему приз!
И Дед Мороз подошёл ко мне, взял меня за руку и повел к ёлке. Именно в тот момент, когда в костюме осла получал в подарок книжку за костюм зайца, я понял: мой старший брат Андрей прав. Настоящий Дед Мороз только в Лапландии. А в школы и садики ходят артисты. Обманщики. Да ещё и глупые: не могут отличить осла от зайца.