Анна Дмитриева живет с семьей во Франции. У нее двое маленьких детей, которые проходят через все этапы французской системы воспитания и образования. И конечно же, многое в этой системе кажется непривычным и непонятным для мамы из России. Что-то вызывает восхищение, а что-то, наоборот, недоумение. В сегодняшней статье Дарья рассказывает о том, как ее дочери оказывали медицинскую помощь после перелома. И о том, как отнеслись к травме в школе. "Спокойно, мадам, это дети, с ними такое часто случается" и "В жизни бывают случаи, когда нужно потерпеть" - именно эти фразы услышала Анна в ответ на все свои эмоции...
Когда в твоей жизни вдруг случается какая-то неприятность, то начинаешь потом себя за это корить. Ведь если до происшествия ты поступил бы как-то по-другому, то несчастный случай мог и не произойти вовсе. «Ну вот дернул же меня черт повести детей этим вечером на игровую площадку!» - сетую я мужу. «Чему быть, того не миновать», - не без доли фатализма успокаивает меня он.
Моя дочь обожает гимнастику и с недавнего времени стала ходить в группу профессиональной подготовки. Инициатива серьезно заниматься исходила от нее самой, а мы как родители со своей стороны ее, конечно же, в этом поддержали. Делать акробатические трюки где бы то ни было стало для дочери уже привычкой. На прогулке того и гляди ни с того ни с сего вдруг закрутится колесо или вырастет изогнутый ввысь мост.
Этим вечером Даша на шпагат не садилась, но залезла на горку и вместо того, чтобы с нее скатиться, решила прямо сверху ее обойти и тем самым попасть на ее наружную сторону. Обычно она это ловко делает, но сегодня вдруг оступилась и упала с полутораметровой высоты.
Приземлилась она на руку, которая не выдержала тяжелой нагрузки и сломалась в двух местах. Дочь, конечно, плакала от боли. Мы сразу поехали в «уржанс» - так во Франции называется отделения в госпиталях, в которых оказывается скорая помощь. Долго ждать не пришлось: нас сразу приняли. Гипс наложили под местным наркозом. «Она у вас одна?» - неожиданно задает мне вопрос врач, оглядываясь на мою хныкающую дочь. «Нет, есть еще младший сын», - не без удивления отвечаю ей я. «Просто она у вас немного избалованная», - подмечает она.
«Понимаешь, ДарьЯ, в жизни иногда бывают такие ситуации, когда надо потерпеть», - успокаивала она мою дочь точно совсем взрослого человека.
Оказалось, что это еще не все. На следующее утро мы должны были поехать опять в «уржанс», только теперь в другую клинику, специализирующуюся на травмах и переломах. «Не кормите ее с вечера, возможно, ей еще предстоит операция», - предупредила нас доктор скорой помощи. Мы приехали рано утром, отдали документы в регистратуру и стали ждать. Прошел час, затем второй.
- Простите, сколько примерно нам еще ждать? - интересуюсь я у секретаря.
– Не волнуйтесь, медсестра скоро подойдет, - ледяным тоном отвечает мне она.
- Мы обратились в отделение скорой помощи. Разве заставлять пациента ждать больше двух часов в коридоре – это оказание скорой помощи? – в первый раз после всего произошедшего я начинаю по-настоящему нервничать.
- У нас маленькая клиника, мадам, а пациентов много. Ждите, и вас пригласят, - отвечала она мне шаблонными фразами.
Я вернулась обратно на место, где сидела моя бледная от боли и голода дочь. В очереди сидели одни взрослые, и почему-то все проходили к доктору до нас. Оказалось, что у них рандеву было заранее назначено, а мы со своим «срочным случаем» просто пытались втиснуться в общую очередь. Даша была тут единственным ребенком, но, как известно, во Франции это не является преимуществом. Прошел еще час, третий. Дочь от усталости начала съезжать вниз на своем стуле.
Глядя на это, я решаюсь подойти к другому сотруднику.
- Мадам, моя дочь ничего не ела со вчерашнего обеда, то есть уже почти сутки. Скажите, пожалуйста, что мне в такой ситуации лучше предпринять?
Она понимает меня буквально и недоумённо отвечает:
- Дайте ей воды или яблочного сока.
- А документы наши я могу забрать? – использую я последний «козырь» в моей дискуссии с медицинским персоналом.
- Как хотите, это ваш выбор, - без малейшей доли сожаления отвечает мне мадам.
Я давно занимаюсь йогой и знаю немало техник релаксации. Но в этот момент мне уже не помогало ничего, я еле держала себя в руках, чтобы не сорваться. Наконец, когда прошло почти четыре часа ожидания, нас позвала медсестра и усадила в своем кабинете. После еще получасового ожидания к нам подошел доктор, посмотрел снимки дочери, выписал ей освобождение от гимнастики сроком на три месяца и посоветовал мне взять рандеву через неделю с врачом в другой клинике, так как здесь на детях не специализируются.
- Можно ли ей ходить в школу? – интересуюсь я у него.
- Да, конечно, - отвечает мне врач.
- А как она там будет справляться с одной рукой?
- Ну, это уже вам виднее, - отрезал он, - мадам, она ребенок, с детьми часто такое происходит, и, к счастью, кости у них срастаются гораздо быстрее, чем у взрослых.
За дверями кабинета меня ждал мой друг, которому я позвонила во время длительного ожидания. Он живет неподалеку, и пришел меня поддержать. Мой знакомый даже не понял, почему я так нервничала в этот момент. «Если ты приезжаешь в уржанс, то готовься провести там как минимум полдня или полночи. Это тебе еще вчера повезло, что вас приняли сразу», - посвятил меня он. «Но ДарьЯ голодная, она не ела почти сутки!» - никак не могу успокоиться я. «Это потому, что ей, возможно, еще предстояла операция», - словно о чем-то совсем привычном и обыденном поведал он мне. Вообще французы достаточно спокойно относятся к детским травмам. «Эх, АннА, это же дети. А с ними всегда случаются маленькие «аксидан», просто смирись с этим», - говорил он мне, словно никакой проблемы и не было вовсе. Благодаря ему я постепенно успокоилась.
Вечером, когда все домашние легли спать, у меня наконец пришло осознание того, что произошло. Я стала представлять себе, как теперь с этим придется почти два месяца жить.
Придется забыть про обожаемые дочерью тренировки, про занятия на пианино, а главное, про активные игры с детьми на детских площадках. Про все то, что она так любит и чем живет. А ведь впереди Рождество и Новый год! Я постаралась принять ситуацию такой, какая она есть, ведь в конце концов все это временно, но заснуть этой ночью все равно никак не получалось.
Утром звонит мне моя подруга из России.
- Как? Она пойдет в школу? Так ей же там заново руку сломают! Ни в коем случае не води ее, пусть сидит на дистанционке.
- Но доктор сказал, что она может без проблем туда идти и никакого больничного ей не выписал, перелом – это не противопоказание к учебе.
- У нас дети с травмами в школу не ходят! Это же очень опасно!
Я, как и подруга, тоже боюсь, что у ребенка со сломанной рукой в школе может случиться еще какой-нибудь «аксидан». Но, глядя на то, как моя дочь скучает без дела дома, мне самой хотелось, чтобы она скорее вернулась в школу. Вспоминаю слова своего друга: «АннА, ДарьЯ обязательно должна пойти в школу. Это важно для ее психологического здоровья, а то она впадет в депрессию!»
Звоню директору школы и рассказываю о случившемся. «Ой, мадам, вы даже не переживайте. У нас знаете сколько таких детей? С гипсами, с костылями. И все ходят в школу. В классе им помогает учитель, а на перемене друзья. Подумаешь, гипс. Учитель без проблем адаптирует для нее задания. Приводите ДарьЮ и ни о чем не волнуйтесь. Всего хорошего!» Я не стала спорить с директором, и, повесив трубку, приняла окончательное решение.