Артем порой грустит.
Не понимаю, почему, ведь с таким отцом каждый день — праздник.
Грустный Артем обычно подходит ко мне и говорит:
«Папа, давай повеселимся. Включай фильмы».
Артем прогоняет грусть фильмами.
Мне кажется, это нормально, многие так делают.
У нас на этот счет существует целый протокол. Как и на многие другие случаи, ведь дети — это такие дипломаты из Судана, и с ними на все нужен официальный дипломатический протокол, порой странный, потому что — из Судана.
Итак, недотрехлетний Артем веселится в следующем порядке.
Сначала мы смотрим «Разлом Сан-Андреас», где, соответсвенно, разламывается разлом Сан-Андреас, и Лос Анджелес вместе с Сан Франциско летят в тартарары.
Потом мы смотрим «Послезавтра», где наступает глобальное похолодание и пол-Америки летит в тартарары.
Наконец, мы смотрим «2012», где наступает конец света, и весь мир в полном составе летит в тартарары.
Смотрим не целиком, а только избранные сцены, где тема полета в тартарары раскрыта наиболее полно.
Смотрим, как все рушится и взрывается, и веселимся.
«Тебе не страшно, Артем?» — спрашиваю я, когда Дуэйн Скала Джонсон летит на вертолете задом, причем точно по направлению к земле.
«Очень страшно. Давай еще посмотрим», — отвечает Артем.
Весь в меня.
Меня фильмы-катастрофы тоже всегда успокаивали.
А уж как я сплю после фильмов ужасов.
Как убитый.
Как убитый — в хорошем смысле.