Не приобщать возлюбленное чадо к суровым реалиям современной отечественной школы становится модным поветрием для многих российских мамочек. Я же осознанно подвергаю своего единственного и неповторимого ребёнка традиционному школьному обучению.
По-моему, школа — это не только отличная площадка для тренировки коммуникативных навыков человека – как ученика, так и родителя, но и превосходный практический инструмент для познания жизни как она есть, со всей её непременной несправедливостью, парадоксальностью, эксцентричностью и комичностью.
А ещё – редкая возможность испытать очень приятное, пусть и априори неверное чувство, что ты единственное адекватное и здравомыслящее существо из всех участников разномастных околообразовательных экзерсисов.
Школа любит ставить в тупик.
В учебнике русского языка, рекомендованном Министерством образования и науки, хрестоматийная и отлично узнаваемая цитата из «Тараса Бульбы» подписана фамилией Горький. Пока я рассматриваю два возможных варианта развития событий. Первый: учебники пишут малограмотные люди. Второй: молодой пролетарский писатель Горький позаимствовал у опытного коллеги Гоголя одну красивую фразу, и именно украденный вариант был расценен российскими филологами как первоисточник.
Школа любит провоцировать и проверять на верность идеалам безвозмездного труда.
Предмет «Истоки» предлагает самостоятельно выбрать стратегию ведения бизнеса. Массовому производству дешёвых и доступных для потребителя товаров с возможностью быстрого получения большой прибыли противопоставляется выпуск качественных дорогостоящих товаров при условии значительного сокращения прибыли. Ответ лежит на поверхности: конечно, только дорогие и только качественные товары для нужд россиян!
Какая прибыль, о чём вы! Как кощунственна мысль о вознаграждении за свою работу в общем контексте созидательного труда на благо государства! В условиях продовольственного эмбарго! Нас на мякине не проведёшь, мы с ребёнком хотим пятёрку за домашнее задание, поэтому демонстрируем полное неведение положения дел в области отечественной экономики и выбираем идею долгосрочных инвестиций.
Школа любит давать интересные задания.
Подготовить сообщение об одной из стран Южной Америки. О любой, кроме Бразилии и Аргентины. Например, о Колумбии. Очень удачное совпадение: Колумбия – это страна моей мечты. Всю свою сознательную жизнь я тайно мечтаю быть вдовой наркобарона, пить кофе, выращенный на заднем дворе собственного трёхэтажного особнячка и выходить к завтраку непременно в изумрудах, причём каждое утро – в новых. Мои сокровенные мечты моментально отзываются в душе восприимчивого ребёнка. Из уважения к учительнице географии мы прикидываемся приличными и морально устойчивыми девчонками и пишем про экспорт угля и кофе, и богатый растительный и животный мир.
Школа любит ввергать в пучину экзистенциального кризиса.
Если я загляну в школьный электронный дневник, я наткнусь на синенькую кнопку «выбрать ребёнка». Я хочу выбрать умника-отличника, будущего нобелевского лауреата и чтобы любил маму и мыть за собой посуду. А ещё есть кнопка «сменить ребёнка», мне она нравится не меньше. Это, вероятно, для тех родителей, кто разочаровался в свежевыбранном лауреате и чистюле и уже согласен на своего, родимого, пусть и троечника.
Школа любит задавать вопросы.
Порой эти вопросы бывают весьма занятными, но где была бы моя фирменная пятёрка по литературе, если бы я за все десять лет обучения хоть раз правдиво ответила на поставленный школой вопрос: кто виноват? что делать? тварь ли я дрожащая или право имею? какие проблемы повести Пушкина созвучны нашим дням? что станет говорить княгиня Марья Алексевна?
Почему Дуня плакала на могиле отца? Я рассказываю дочке, что Дуня плакала от жалости: к себе, к отцу, даже к своим детям. Это так сладко: плакать от жалости к себе, особенно если ты попадаешь в ситуацию, про которую говорят – не судьба. Всё просто и понятно, и это намного легче, чем плыть против течения и пытаться изменить если не само положение вещей, то хотя бы отношение к нему.
Ребёнок всерьёз задумывается о судьбах русских женщин, непростых при любом правящем режиме, но на всякий случай пишет про счастье, купленное отречением от отца. И делает это чуточку свысока, как и положено в обществе, созданном мужчинами и для мужчин, в котором сама идея счастья женского кажется абсурдной и несбыточной.
Школа любит задавать вопросы не только ученикам, но и родителям.
Принимая участие в ежегодном обязательном родительском анкетировании, я всегда пытаюсь отвечать на все вопросы максимально правдиво и конструктивно.
— Что школа умеет делать лучше всего?
— Несправедливо наказывать.
— На что школе необходимо обратить особое внимание?
— На подбор педагогического состава.
— Что вы хотите пожелать школе?
— Избавиться от тараканов в пищеблоке.
Школа любит привлекать к участию в оригинальных внепредметных опросах и учеников. Например, предлагает им продолжить незаконченную фразу.
— Никогда не бывает много…?
— Домашних питомцев.
— Я мечтаю, чтобы мой папа…?
— Поскорее научил меня управлять мотоциклом.
— Моя мама — …?
— Святая женщина и великая русская писательница.
Так отвечает мой ребёнок.
Всё же муниципальная средняя школа обладает очень полезным качеством: на её фоне даже наша далеко не идеальная семья выглядит в глазах моего ребёнка оплотом гуманизма и колыбелью креатива. Сумела бы моя тринадцатилетняя дочь разглядеть моё величие, уж не говоря о святости, если бы не вращалась ежедневно в непутёвой, фальшивой и пёстрой школьной круговерти?
Школа заставляет ребёнка повнимательнее приглядеться к семейным ценностям и воздать должное своим родителям и прочей домашней живности. Нужно обязательно отметить этот любопытный штрих к портрету школы, когда я стану заполнять родительскую анкету в будущем учебном году.