Алиса как-то рылась на книжных полках, что-то рассматривала, шелестела страницами и вдруг воскликнула: «Мамочка, пися!» Книжка оказалась «Мифами Древней Греции», которые мы с Алисой еще не проходили. Всё никак нас не отпустит Урфин Джюс и Незнайка. Зато мы с Алисой прошли Древний Египет, пирамиды и всё такое. А тут пися.
Они были почти на каждой странице, и на каждой странице Алиса заливисто хохотала, увидев очередного бога без трусов. Ранее ни Незнайка, ни Пятачок за этим замечены не были. Мы с ней всё это обсуждали, рассматривали и мучились догадками, если писю вдруг прикрывал фиговый лист. Очень хочется воспитать в ней здоровое отношение к сексу и человеческому телу, поэтому я не стала закатывать глаза, заламывать руки, краснеть и прятать книгу до ее совершеннолетия.
А тут вдруг вспомнила, что мы живем в Петербурге и у нас есть Эрмитаж. А там этих пись — жопой ешь. Простите. И ладно пись. Там есть настоящая живая мумя и саркофаги в ассортименте. То есть, сам бог велел провести выходные культурно. Но боженька совсем не напомнил нам про чемпионат мира по футболу.
И вот мы пришли, и было очень неожиданно, когда в Эрмитаж нас занесла плотная толпа иранцев, вынесли марокканцы, а по залам носили китайцы. По-моему, из русских там были только мы. Все остальные, нормальные поливали клубнику на даче. Пись Алиса насмотрелась на всю жизнь. И это очень важный момент для меня — что она это видит, удивляется, показывает и своим удивлением смело делится со мной. Я хорошо помню, как сама, примерно в таком же возрасте, впервые оказавшись в Эрмитаже, точно так же была поражена обилию мужчин без трусов, и помню свое смущение и ужас от того, что папа с мамой сейчас увидят, что я это вижу. Мне было дико интересно и одновременно невыносимо стыдно. И вот это очень неправильно, когда уже к 5-6- летнему возрасту в ребенке воспитано понимание, что человеческие половые органы — это что-то постыдное и запретное.
Что между писей и левой ногой пропасть, в которую лучше сразу провалиться от стыда и не выглядывать. Египетский зал после греческого, конечно, уже не произвел такого впечатления. В самом интересном месте мумия была прикрыта ветошью. Посмотрев на нее, Алиса брезгливо поморщилась и сказала, что это ужасно и возмутилась, куда дели бинты. Саркофаги вообще пробежала мимо — непонятно, зачем они нужны, если на них нельзя залезать и спрыгивать вниз. Примерно того же мнения Алиса оказалась о троне. Зачем он здесь стоит, если на нем даже посидеть нельзя. И как вообще на нем сидеть, если тебе в спину упирается бронзовый двуглавый орел, а голову сковало тяжелой короной. То ли дело кресло Поэнг из Икеи.
А муж, вооружившись картой, всё время говорил, что сейчас мы придем в библиотеку Николая II, и когда мы в третий раз пришли к павлину… Ну, как пришли. Когда нас в третий раз в зал с павлином занесли вспотевшие иранцы, я пошла в эрмитажное кафе восстанавливать нервную систему. А вообще, наверное, ужасно сложно быть царем. Захочешь поцеловать жену перед сном, а, возможно, и другие непотребства с ней совершить, и возбужденный порочными мыслями идешь. Идешь и идешь, царскими тапками по венецианскому паркету шаркаешь. По бесконечным анфиладам, по комнатам, по залам. И ведь ни одной живой смотрительницы, чтобы подсказала, где следующий поворот. Идешь и думаешь, твою мать, опять этот павлин. А потом вдруг вспоминаешь про все эти крючки на корсете, про бездонные кружевные панталоны и подъюбники, и думаешь, да гори оно всё огнем, и несешь свою царскую писю назад в царские покои, думать о государственных делах.
И еще шагомеров тогда не было. Ведь если бы знал, что до царицы и назад 4000 шагов, сразу кураж. И плотские утехи тебе, и упругие ягодицы, и низкий холестерин. А без шагомера никакой радости по этим залам часами шаркать, корону туда-сюда таскать.
* Да, я знаю, что все рекомендуют мужскую писю детям обозначать как пенис, или даже член. Но у нас пока как-то вот так. Да и помилуйте, душеньки. Какой же это член у Аполлона? Самая натуральная пися. Ребенка не обманешь.