— Ты же не планируешь все время в школе есть?
— А что там еще делать?
Давно заметила, с приближением очередного учебного года родители волнуются больше, чем чем дети-школьники. Для детей все просто: заканчивается беззаботное время, это не радует, но и катастрофы нет. Просто никакого больше поспать подольше и погулять до сумерек. Начнутся домашки, контроши, темные дождливые утра, когда хозяин собаку не выгонит, но мама скажет: «Ну, беги» и помашет из кухонного окна тебе, с тяжеленным рюкзаком за спиной и с сменкой в мешке, которая обязательно однажды потеряется. Потеряется и физкультурная форма. Лыжи будут предательски вываливаться из скрепляющей их полоски-липучки. А лыжные ботинки, которые дома входили в крепления идеально, заупрямятся как раз тогда, когда учитель физкультуры будет угрожать: «Сейчас весь класс уйдет на поле, а ты останешься».
Пишу это и понимаю: не про дочь и сына рассказываю, а про себя. Про свои собственные школьные страхи, которые за эти годы не притупились и каждый раз в конце августа возвращаются. Сперва безобидные: что я, первоклассница, сломаю эти длиннющие гладиолусы, за которыми меня не видно.
Потом — что единственная в классе принесу не дорогие розы, а дачные растрепанные астры и наверное все решат, что я бедная, а я постесняюсь процитировать маму: «Выращены с любовью и простоят аж до октября». А потом – что не умещу дату в уголке тетради по математике. А если и умещу, то точно запишу неправильно: я никак не запомню, что сентябрь – это девятый месяц, а декабрь – двенадцатый. И пока в уме буду высчитывать, класс уже решит несколько задач... Или вот это «прошение», когда нужно в туалет, робкое и почему-то виноватое:
— Можно выйти, Людмила Николаевна?
И ответ учительницы, после которого чувствуешь себя маленькой и глупой:
— Что, уже и пять минут до перемены нельзя дотерпеть?
Можно. Терпишь. Причем до конца учебного дня. Потому что одно дело – пользоваться туалетом, в котором не закрываются двери кабинки, когда в школьных коридорах пусто, и совсем другое, когда все носятся и прячутся, в том числе в туалетах…
Конечно, в школе было и много хорошего. Я до сих пор дружу с девочкой, с которой в первом классе познакомилась на школьной линейке, это очень близкий и родной для меня человек, с которым и в огонь, и в воду. Ирина Борисовна, учитель русского и литературы, так была увлечена своими предметами, что любовь к ним заразила меня и повлияла на выбор будущей профессии, о котором я никогда не пожалела. Первая любовь – тоже из школы. И первое выступление на сцене в школьном спектакле, после которого я, прежде неприметная и тихая, стала настоящей школьной звездой – говорят, фото нашей школьной труппы только недавно заменили на стенде фотографиями нынешних актеров школьного театра.
В то же время я помню, как жутко выглядели котлеты в школьной столовой, а классный руководитель на собрании жаловалась моей маме: «Она вообще ничего не ест, повлияйте». И мама «влияла»: заворачивала мне с собой домашние пирожки, сосиски, бутерброды с сыром, яблоки, которые, правда, я стеснялась есть на глазах у одноклассников, а учителя, подойдя к моей парте, уточняли: «Что за запах? Кто из вас, дети, ограбил отдел кулинарии в нашем гастрономе?». Дети смеялись, и я тоже. Возможно даже громче остальных, лишь бы не заподозрили, что грабитель – я. Теперь, рассматривая новеньких герметичный ланч-бок, приобретенный для сына, я радовалась: «Этот не выдаст даже самую ароматную еду». А когда выкладывала из пакета на столы в детской новенькие тетради, бумага которых пахла так прекрасно, словно в них предстояло писать одни только нежности вперемешку с красивыми стихотворениями, спросила детей:
— Это так всегда волнительно, открывать чистую тетрадь и начинать в ней писать, правда?
— Меня больше волнует, что ланч-бокс такой маленький, — сын выдал неожиданный ответ. — Я из него съем все еще на первой перемен, а ведь у меня может быть и шесть, и даже семь уроков.
— Ты же не планируешь все время в школе есть? — растерялась я.
— А что там еще делать? – поддержала брата дочь. И добавила:
— Можно было бы играть в телефоны, но они запрещены. Так что да, купи нам, пожалуйста, по три ланч-бокса и по термосу, хорошо, мама?
— А если и их не хватит, мы сможем утолить голод чипсами, у нас же в школе автоматы с чипсами и шоколадом, — сказала дочь, а сын продолжил:
— Ты вот нам все это не разрешаешь есть, а в школе можно. Скорее бы уже в нее пойти, — и мой ребенок, которого я еще пять минут назад мысленно жалела, что снова придется просыпаться в 6:45 и до ночи делать уроки, мечтательно, с предвкушением сглотнул слюну.