Вчера у Жорика случилась истерика. Боже, как же он кричал, ругался и плакал. Что мы, дураки такие, испортили ему все настроение, и что он теперь нас никого не любит.
На няню кричал. Ну, и на меня, заодно. Потому что я, сдуру, в самый последний момент влез. Воспитатель.И сделал ему какое-то замечание. Типа, как ты с няней разговариваешь?! И, в результате, тоже попал под раздачу.
А жены не было. Она на работе была. И некому было нам помочь справиться с этой бедой…
И вот, он кричит. А мы к нему и так и эдак. И на ручки ему предлагаем. И на плечики. И поиграть во что-нибудь. Одним словом, увещеваем, как можем. И успокоить стараемся. И, в какой-то момент, когда стало очевидно, что все тщетно, и наши попытки ни к чему не приводят, я уже решил попробовать взять чуточку строгостью. Типа, Жорик, ну нельзя же так орать! И уж тем более — обзываться…
И этим окончательно испортил все дело.
Потому что после этого он вскочил из-за стола, еще раз назвал нас всех дураками (и, кстати, был прав), убежал наверх. Хлопнул изо всех сил дверью. И закрылся в ванной.
И продолжил там, но уже не так громко, кричать, ругаться и плакать.
А я еще какое-то время старался его успокоить. Но уже — через дверь.
Хотя уже давным-давно пора было догадаться, что я делаю что-то не так. И не то. И что надо поговорить с ним о чем-то совсем-совсем другом…
И когда силы мои были уже на исходе, я решил сделать паузу. И съездить в аптеку неподалеку. Слава богу, жена еще утром просила. И я поехал. чтобы не сойти с ума окончательно.
И вот я ехал и думал. А почему никому из нас даже в голову не пришло спросить у него: «Жорик, а что случилось? И почему ты на нас так злишься? Чем мы тебя обидели?»
Почему в голове у меня, словно, была ясная картинка, что он просто гонит какую-то фигню. И сам еще до конца не понимает, что говорит. И что его нужно просто успокоить. Или, на худой конец, приструнить.
Почему? Потому что ему всего 3,5 года? И что он еще глупенький?!Ерунда какая-то…
Я ведь точно знаю, что для меня самого в подобной ситуации самое главное. Чтобы меня спросили: «Слава, что не так?»
И меньше всего мне нужно, чтобы меня успокаивали. Словно, не всерьез принимая, мою обиду и злость…
Я вернулся домой. Жорик был еще в ванной. И все еще никого к себе не пускал. Но уже не кричал. А просто молча. И одиноко сидел в своем укрытии.
Я сел под дверью. И сказал: «Жорик, лапочка моя, хороший мой. Расскажи мне, чем я тебя обидел?Давай с тобой поговорим…»
Секунд 15 ничего не происходило. Он, словно, затаился. Прислушиваясь.
А потом… Он повернул защелку. Приоткрыл дверь. И пустил меня к себе.