— Если подумать, интернет забрал все, что у вас было.
«Устами младенца». Точнее, устами подростка. Мы с дочкой перевозим бабушку к себе. Она болеет. Одной сложно. Забираем из ее дома все необходимое. А необходимого, на первый взгляд, и нету. Есть швейная машинка. Бабушка всю молодость шила на ней платья, но последние лет двадцать машинкой никто не пользуется. Или вот книги на полках. Собрания сочинений. Кажется, я была последней, кто их открывал. Много-много лет назад, когда еще училась в институте. Тетради с полезными советами хранятся на этажерке. В этой – рецепты. В другой – выкройки. В третей — вырезки из газет и журналов, которые когда-то пригодились: от "как лечить сухой кашель" до "чем почистить ковер". А все три ящика комода заполнены письмами. Их планировали перечитывать. На каждое отвечали. Иногда написанные за год письма, если их читать от первого, — это целая книга, в которой кто-то родился, женился, вернулся из армии, уехал на Север, отправился в путешествие, попал в больницу, не нашел счастье, а потом нашел… В одном из писем описывают кино, увиденное в кинотеатре. Со всеми подробностями сюжета. Начиная с заставки и заканчивая титрами. Сейчас бы сказали: спойлер. Но тогда, когда бабушка работала фельдшером в небольшом поселке, так – чужими глазами, через описание лиц и костюмов, — она посмотрела большую часть фильмов, которые в их кинотеатр не привозили.
— Забыла, как называются те капли, которые мне помогают от катаракты, — бабушка начинает паниковать. Достает из ящика стола тонну исписанных бумажек. На них – названия лекарств, их описание: от чего, как принимать, в какой аптеке дешевле. Но название капель не находится и я предлагаю загуглить. Бабушка не доверяет какому-то Гуглу. Она смотрит телевизор. Вот если бы можно было написать ведущим передач про здоровье, — она согласна. Но кто такой Гугл?
— Странная фамилия, — говорит бабушка. – Никогда про такого не слышала.
Вместе с бабушкой в нашу квартиру переезжает одеяло, потому что оно теплое. Суповая чашка – потому что она крепкая и вместительная. Деревянный стул – потому что он существует столько лет, сколько бабушка себя помнит. А вместе со стулом – вязаная салфетка для него. Мы загружаем в машину старинный бабушкин пылесос. Он гудит как ракета. И когда пылесосит, плюется пылью так, что она с ковров перемещается на потолок. Но бабушка помнит, как стояла в очереди, чтобы этот пылесос получить. Редкое везение. Везение весит килограммов десять. Мой младший сын считает, что бабушкин пылесос похож на динозавра. И вероятно, как раз из доисторических времен попал в нашу современность. Когда мы поставили бабушкин пылесос рядом с нашим роботом-пылесосом, показалось, что мы восстановили ленту времени.
Бабушка легла на свою новую кровать, которая немножко та, из ее привычной жизни. Та же необъятная перьевая подушка. То же постельное белье из невесомого ситца в цветочек. То же ватное одеяло. Оно неподъемное, но бабушка говорит иначе: «добротное». «Добротное» — это главный комплимент. Добротная чугунная сковородка, почерневшая за полвека, мнит себя королевой-долгожительницей среди изящных современных сковородок с антипригарным покрытием. Рядом с жидким ароматным мылом в ванной по бабушкиной просьбе положили «добротный» кусок хозяйственного мыла, размером с кирпич. Оно тут же перебило запах и легкого манго, и мяты, и орхидеи. «Когда я был маленький, мама каждую субботу отправляла меня в прачечную. Теперь как будто эта прачечная у нас дома. Тот же запах», — улыбается муж, имея в виду не только мыло, но и тазы. Бабушка сказала, что тазы оставить нельзя. Потому что «А как же стирка?», «Не набирать же полную ванную, если решишь помыть ноги?», «Они, можно сказать, новые. Им лет десять, не больше».
Лежа в постели, бабушка просит оторвать лист на календаре, который тоже перевезла в свою новую жизнь. Я читаю вслух:
— Пятница. Солнце всходит во столько-то, а заходит тогда-то. Дев ждет удача. Близнецы должны быть осторожны с деньгами. У Львов случится важная встреча. А для Рыб – день подумать о прошлом.
— Я – рыба! – объявляет бабушка.
Я не очень сильная в гороскопах. Но у меня же Гугл. Я проверяю и узнаю: бабушка – Стрелец. А у Стрельцов, если верить календарю, сегодня – долгая дорога.
— Я же говорила, что твой Гугл ничего не понимает. Не зря не доверяла ему, — бабушка машет рукой в сторону, словно Гугл стоит там и она пытается его оттолкнуть.
— Ба, мы не выбираем себе гороскоп. Он соответствует дате нашего рождения…
— Начиталась своего Гугла, — вздыхает бабушка. – Посмотри на меня. Мне 79 лет. Мне только и осталось, что думать о прошлом. Вот я сейчас лежу и вспоминаю, как между рам в Новый год мы с родителями клали мишуру. Чтобы красиво. Нарядно. А посмотри на свое окно. Захочешь что-то положить – не выйдет, — бабушка отвернулась от пластикового окна напротив кровати. – Нет, что бы ни говорил там твой Гугл, а я — Рыба. И точка.
Бабушка замолчала. «Наверное, уснула», — я собралась выйти из комнаты, но тут услышала за своей спиной:
— Кстати, у меня, там, дома, в серванте, такое блюдо в форме рыбы. Стеклянное. Надо будет забрать.
— Бабушка, когда ты его в последний раз из серванта доставала? – я вспомнила, что в серванте чего только нет. И горы тарелок. И хрустальные бокалы с салатницами. И несколько супниц.
— Никогда, — честно ответила бабушка. – Я не люблю рыбу, ты же знаешь. Но раз наступило время перемен… И раз я – рыба. Привези. И не забудь мои бигуди.
— Будем делать прическу? – я обрадовалась бабушкиным планам.
— Нет, — отрезала бабушка. – Привычка. Где я – там и бигуди. Не знаю, как у вас, а у нас. У рыб, — так.