«Кофе с собой» – самая популярная вывеска в Питере. Она везде: на дверях кафе, на продуктовых магазинах. Плюс, само собой, специальные кофейные киоски.
На выходе из метро «Чернышевская» косой ливень поливает дачных бабушек в трениках и резиновых сапогах, продающих белые грибы, огурцы в пупырышках и растрепанные букетики. Отдельно от них, с полиэтиленовым кульком на голове, стоит бабушка городская. В ее руке мокнет плакат: «Напечатаем вашу книгу». Неужели в нашем городе писателей настолько меньше, чем издательств, что они, бедные, вынуждены выставлять стойких пенсионерок под открытое небо, только бы не упустить заказ.
***
Впечатлили доставка, дешевое такси. Первый же таксист, с которым я расплатилась наличкой, обманул меня на сто рублей. Второй опыт был гораздо приятнее:
– Представляете, – восторгалась я. – когда я садилась в машину, водитель пожелал мне приятной поездки, а потом всю дорогу молчал.
– Это называется «Комфорт-плюс», – объяснили мне подруги. – если бы ты хотела разговаривать – он бы с тобой поговорил.
– Господи, так он не бесплатно молчал? – дошло до меня.
***
Заказываем еду. Первые блюда: борщ, мисо-суп, финская уха. Не меню, а настоящий интернационал.
***
Мне хочется сидеть в парке на скамейке, смотреть на людей, слушать обрывки разговоров. Но приходится заниматься документами: бегать под дождем, опаздывать, нервничать, разделять многочасовые очереди вместе со стариками и грудными младенцами. В паспортном столе Приморского района драки так же обычны, как осенние дожди.
Вместо того, чтобы благодарить Бога, что я дома, я только радуюсь, что ни разу в жизни не меняла фамилию.
Когда я бежала за очередным документом, на пешеходном переходе мне встретился мужчина – он вгляделся в мое растерянное лицо (не успевала в очередной архив) и вдруг протянул мне руки, чтобы подхватить. Хотя я не падала.
А вот еще. На набережной Фонтанки достала сигарету и зажигалку, но прикурить не успела – ко мне подскочил парень, поднес к сигарете огонь. Пожелал хорошего вечера и пропал. Зачем, почему он это сделал? Неужели старик Дон-Кихот был прав, утверждая, что мир ни в чем так не нуждается, как в странствующих рыцарях?
На одной газетной стойке увидела надпись: «Эти газеты и журналы вы можете взять просто так».
Похоже, «просто так» в этом мире стоит дороже всего.
***
В троллейбусе автоматический голос монотонно призывает быть вежливым и уступать место «лицам пожилого возраста и инвалидам». «Возраст достоин уважения», – неожиданно эмоционально заканчивает робот.
***
Петербургские вывески яростно конфликтуют с его репутацией утонченного денди.
«Вкусняшечная», гриль-бар «Вмясо», «Угрюмочная», «Айдафон». «Щадящая стоматология». «Наше меню вызывающе привлекательно».
Город пишет свою книгу. Но как получилось, что библиотечный, распухший от музеев педант вдруг сочинил комикс?
И тут мне приходит в голову, что он – совсем молодой. С виду взрослый, а на самом деле – маленький. Что такое для города 318 лет? Конечно, малышу хочется повеселиться.
***
«Переход проспекта Авиаконструкторов разрешен».
Длинные светофоры восстанавливают пульс. За 60 секунд я успеваю отдохнуть, чтобы бежать дальше.
***
В кафе «Маяк», как на Западном фронте, – без перемен. Горячее по 150, яйцо с икрой – 65 рублей. Заказываешь у стойки, садишься, ждешь. Через некоторое время в зал выходит женщина и кричит: «Говяжий язык – кому? Мясо по-французски – кому? Сельдь слабой соли – кому?»
Из другой двери появляется мрачная собирательница посуды. На ней синий синтетический фартук, в руках стальной поднос, который выглядит, как щит.
Она не похожа на мирного работника общепита. Скорее она напоминает опытного сыщика, выискивающего улики. Зорко оглядывает столы, и, завидев тарелку, которая кажется ей перспективной, подходит и ждет. Если ей ничего не перепадает, поторапливает вопросом:
– Что сдаете, девочки?
Мы перекладываем свои салатики, «сдаем» ей тарелку, пытаясь задобрить этой малой жертвой суровое божество с подносом. Однако, у нас ничего не получается.
– Сейчас к вам подсядут два человека, – непререкаемым тоном бросает божество. – Приготовьтесь!
Две женщины с бокалами коньяка и йоркширским терьером прицельно смотрят на нас от барной стойки. Портить настроение не хочется, тем более, что мы почти закончили. Начинаем собираться.
Женщины подходят поближе.
– Понимаете, вы заняли наш столик... – начинает одна.
– Оля, – божество перебивает ее грозным воплем через весь зал. – Вы наконец переехали или мне подойти?!
***
В мясном отделе «Ленты» прошу разрубить голень индейки.
– Не могу, – огорченно отказывает продавец. – Это только мясник. Хотя, знаете, раньше мог ладонью кирпич расколоть.
– Надо же, – вежливо удивляюсь я.
– Да, вы знаете, это очень просто, – оживляется продавец. – Сила тут не нужна. Все дело в психологии. – он показывает себе на голову.
– Вы и сейчас можете кирпич расколоть?
– Нет, не могу, – смущается продавец. – Утратил способность. Слишком много дрался, когда был молодой….
***
В «Пятерочке» ищут водителя электроштабелёра. Кассирша смотрит на меня, как хозяйка, которую бестактный гость отвлек от важных дел.
– Пачку LD ментоловых, пожалуйста.
– Господи… Разве у сигарет бывает вкус? – роняет кассирша с видом герцогини Германтской, которая вместо устрицы внезапно узрела на своей тарелке минтай.
– Да, их ароматизируют.
– Я знаю! Но… разве это вкус?!
***
При входе в ресторан «Моя птичка» в стеклянном аквариуме сидит упитанный селезень. От него отчетливо разит болотцем.
– Вы знакомы с нашей концепцией? – спрашивает официант, по виду совсем мальчик.
Кстати, в сфере обслуживания – одни дети. Правда, у них на руках татуировки и обручальные кольца, что делает ситуацию еще удивительнее.
– Нет, не знакомы.
– У нас платный вход. Стоимость 200 рублей. Посетителям выдаются браслеты…
Весь вечер сидим в совершенном одиночестве. Ресторан пуст. Только знакомые с концепцией: мы с подругой, официант и селезень. Кухня хорошая, и все очень недорого, но нам хочется на воздух. Я покупаю в «Магните» бутылку «пино-гриджо» и пластиковые стаканчики. Садимся на лавочку, достаем сигареты.
– Я смотрю, банкет переместился? – спрашивает нас официант из «Птички», который тоже вышел в скверик покурить.
– Нет, это концепция изменилась, – отвечаем мы.
***
Стоматология, может, у нас и щадящая, а вот ветер на Комендантском проспекте беспощадный. Я захожу в МФЦ со слезами на глазах, протягиваю руку для контроля температуры.
– У вас нет вообще никакой температуры! – изумляется сотрудница. На термометре – 35 градусов.
***
Районные старушки с усталыми богородичными ликами сидят на скамейке. Уткнулись подбородками в скандинавские палки, критикуют отечественную медицину:
– Они тебе такой укол сделают, что ты вообще ходить не сможешь!
– Пенталгин тебе не нужен, тебе нужно, чтобы работала хрящевая ткань.
Одна из старушек встает, делает круг с палками.
– Пятерка тебе! Отличница! – смеются остальные.
– Девчонки, главное – не бояться! – говорит запыхавшаяся отличница.
***
Я возвращаюсь домой через парк. Рядом с домом – бывшее рабочее общежитие. Там до сих пор живут потомки «лимиты». Они слушают рэпчик «мы верим в Бога, Бог верит в нас», тусуются на балконе. Курят, выпивают, общаются с прохожими.
– Привеееет! – протяжно здоровается со мной бодрый парень с голым торсом.
– Привет! – отвечаю я.
– А чё такая грустная? – с любопытством интересуется парень.
Мне не хочется признаваться, что завтра я уезжаю.
Скромный ситец рябинового дерева вспенивает случайный солнечный луч. Но это ненадолго, через полчаса снова начинается ливень, который отгоняет от скамеек алчных голубей. Такси подорожало в дождь. На двери интим-шопа заманчиво мигает огоньками объявление, составленное с профессиональной эротической деформацией: «Приглашаем продавца в наш магазинчик».
Всякий рай есть рай потерянный. Хожу по улицам, сочиняю будущие воспоминания. Город странствующих рыцарей и беспощадного ветра, город, напустивший на себя солидный вид, а на самом деле – юнец. Здесь все берут кофе с собой. Но зачем мне кофе. Мне нужен только этот город. С собой.