Часть 1. Ошибка.
Руки все время порываются написать уже, наконец, и об этом. Голова не может сообразить, с чего начать. Можно было и с того ее сообщения, которое помнишь теперь наизусть, оно едкой краской въелось в каждую клетку уже не только мне принадлежащего, но пока еще моего организма. Можно и с того, как, укладывая ребенка спать, мы втроем лежали на кровати, с сыном между нами, и мне казалось, что муж и я обрамляем его своими телами — и так мы создаем форму сердца, а я лежу и думаю, что это все же разбитое сердце. Или с простой констатации факта: у него есть любовница, и в апреле она родит ему сына.
Иногда мне кажется, что об этом действительно нужно рассказать. Написать о каждом этапе принятия или непринятия этого горя свою главу. Все, что происходит потом, когда узнаешь такое, невозможно уместить в один текст. Наверно потому, что вообще все это не умещается, как ни крути, в мою жизнь.
Каждый — кузнец своего счастья. Зачем я сковала себе вот это все и как теперь расковать — ума не приложу.
Она собственноручно раскрыла их роман. Дура, подумала я. Ты же предала его. Я не знала, смогу ли простить и как вообще жить дальше с ножом в спине. Но я знала одно — она его предала, слила мне. И он не должен ей этого простить никогда. Он был не в курсе.
Сколько мыслей я передумала в ту ночь? Может, слишком много. Пыталась не верить. Думала, это он ее попросил мне написать, чтобы проверить мою реакцию, чтобы я приревновала и чувства вспыхнули вновь.
Я знала, кто она, пусть ни разу не видела ее. Я понимала, что связь возможна. Но я не понимала, как в это поверить. Когда на следующий вечер я не выдержала и посадила его напротив себя для беседы, он подтвердил самое худшее. Я, конечно, помню все, до последнего слова, что он сказал и как, что ответила я, положение наших тел, как неярко горел свет… Помню, как потом выбежала на улицу, в темноту; шла, ускоряя шаг, и вслух, захлебываясь от слез, все повторяла и повторяла: «Это не я, это не со мной, я сейчас проснусь, просыпайся!!!!»
Но реальность сложнее снов. Две недели до моего отъезда в командировку меня качало, как на качелях. Вверх! И я думала, что сама виновата, надо простить, надо наладить новый быт, надо обсудить все, что нас привело к этому, надо устранить все преграды между нами, надо обратно соблазнить, надо… Но он приходил домой и вел себя так, словно это я ему изменила, и я подспудно чувствовала вину, и меня с неистовой силой несло на этих чертовых качелях вниз. Новый день — и опять эти дурацкие качели…
Он еще в тот вечер сказал, что разводиться и уходить не собирается, что интрижка окончена, что думал, что я не узнаю…
Спустя полгода ада, сейчас, я даже не знаю, может, лучше бы и правда, было не знать. С трудом только могу представить, как развивались бы все последующие события, не напиши она мне тогда, и в какое еще более глубокое болото они могли бы нас завести. Но я знаю. Я знаю об этом каждый день, каждый час, каждую минуту своего существования. Это невозможно забыть, это невозможно стереть, это невозможно переиграть. Существуют роковые ошибки, которые каждый может совершить. Я часть такой ошибки. Я триггер этой ошибки. Я жертва этой ошибки. Мое самое большое желание — кричать на весь белый свет. Рассказать, как не нужно делать. Предупредить хоть кого-то. Хоть кого-то попытаться уберечь от того, что поселилось в моей душе, что жрет меня изнутри ежедневно. А еще меня не покидает мысль о том, насколько сериальная вышла история. Все эти сопливые мелодрамы, когда дамочки залетают чуть ли ни от прикосновения, шантажируют семьи, угрожают и преследуют, доводя жен если не до самоубийства, то до психушки — думала ли я, что это взято не из воспаленной фантазии режиссеров и сценаристов, а из жизни? Нет, конечно. Мне казалось, что это бред. Но это правда. Это жизнь как она есть. Это ад.
____
Часть 2. Залет
А дальше… Дальше я пыталась отвлечься от своих мыслей. Ходила с подружками в караоке, с переменным успехом заигрывала с мужчинами, много работала и готовилась к отъезду в командировку. А еще брала машину, включала музыку на всю громкость, приопускала стекла и мчалась в соседний пригород. Ловила адреналин. Мне вообще кажется, что с того момента, как ты видишь текст ее сообщения на экране телефона, и тебя бросает в холодный пот, и этот самый адреналин расходится кипятком по всему телу, потом, в моменты затишья тебе и правда не хватает этого гормона, и ты как наркоман начинаешь думать, как бы его опять нагнать в кровь. А еще думаешь, что, если не справишься с управлением авто и погибнешь, так тому и быть. С детства ненавижу несправедливость, наверно, передалось с молоком матери — та такая же, и потом мне это поможет. А с 12 лет ненавижу предателей. Тогда папа ушел года, наверное, на полтора из семьи к другой тете. Помню, как мама говорила бабушке, что папа сказал ей, что тот ребенок ему роднее меня. Не его, кстати, ребенок был. И пусть он потом вернулся, и наша жизнь сложилась бы как-то иначе, если бы не он и его помощь, я все равно не могу простить его до конца. А теперь в моей жизни есть второй такой экземплярчик…
К моменту моего отъезда этот экземплярчик таки добился моего прощения, и провожая меня на вокзале, жадно обнимал и целовал меня, и мне это даже нравилось. Казалось, все можно вернуть. Да, рана свежа и глубока. И если бы не мое чувство вины и не мысли, что мое невнимание к нему к этому и привело, возможно, реакция была бы иной. Но я перешагнула через себя. Я засунула свою гордость далеко и надолго. Я утешала себя одной мыслью, что она там одна, а он со мной. И она сама это сотворила, своими руками. Я по-прежнему думала, что она дура. Даже тогда, когда он звонил мне уже перед вылетом и назвал ее именем… Я пропустила мимо ушей, потому что понимала: привычку трудно искоренить сразу. Каждый раз, когда он гулял с ребенком, он звонил ей. Они говорили по часу, по 40 минут. Они созванивались 188 раз в месяц, как показала распечатка его звонков. И я понимала, что пусть он назвал меня ее именем, в этот раз он позвонил мне. И значит, мне не на что жаловаться.
И пока меня не было, он продолжал звонить и писать, и говорить, что любит и как они с сыном скучают по мне. Я работала, отвлекалась и была рада, что мы успели расставить точки над «и» перед моим отъездом, ибо я должна была знать, что пусть уезжаю я от проблем, но вернусь я в свою настоящую семью, где меня, как ни банально, любят и ждут. По-настоящему.
«Ах, обмануть меня не трудно!..
Я сам обманываться рад!»
Через неделю после моего приезда муж вернулся домой раньше обычного. «Мне надо поговорить с тобой о Лене», — сказал он. В принципе, можно было не продолжать. Я все поняла. Она беременна.
Еще в ту самую первую беседу, когда я пыталась вывести его на чистую воду, одной из первых моих фраз было: «А если она залетит, твоя проблема станет моей, а я этого не хочу».
В тот второй вечер проблема стала моей. Первая живая реакция — уходи! Не ушел. Вторая реакция — я звоню в платные клиники города и записываю ее на УЗИ на ближайшее время.
Я. Записываю. Любовницу. Мужа. На. УЗИ.
Это не описание быта шведской семьи. Это обычная российская семья. Возможно, до того обычная, что аж тошно. Подробное описание того, как, когда и где они делали это, что было это за пару дней до того, как она мне написала, без презерватива и два раза подряд… Да, от этого тоже тошнит. Но мне надо было знать. Черт его знает, зачем! Тогда казалось, что мне срочно надо считать сроки и выявлять, не берет ли она нас на понт.
Два дня ожидания УЗИ. Хотя, чего там было ждать. Сам факт, что она на него легко согласилась, говорил о том, что результат будет положительный.
А еще, черт знает зачем, я послала его отвезти ее на УЗИ и поприсутствовать.
Наушники в ушах, музыка на всю, вино в бокале — я готовлю ужин и жду.
И он пришел. Ответ я знала заранее. Но пришел он уже с претензиями ко мне, с обвинениями, что я во всем виновата. Хорошо, видать, она ему поплакалась в жилетку… Все, что я могла ответить, это… что, лучше не говорить такого несчастной женщине с ножом в руках…
А потом… потом меня накрыло. Я плакала, топотала, я кричала и проклинала всех троих… По накатанной выбежала на улицу, в темноту. Решительно набрала свекровь — больше молчать в тряпочку я уже не могла. Если б знать, что это станет отправной точкой испорченных со свекровью отношений, может, и не звонила бы. Но она меня поддержала тогда, хоть продлилось это недолго.
А еще я осознала, что Лена эта никакая не дура. Что все это было спланировано заранее. Что она понимала, что муж сопли жует и мне не собирается раскрывать свои тайные сношения и уходить из семьи. Что ей срочно нужно было брать ситуацию под контроль. И дура во всей этой истории я. Особенно отчетливо эта мысль звучит сейчас, когда продолжаешь снимать с ушей лапшу, которую муж своими признаниями вешал мне на уши все это время.
_____
Часть 3. Чувства
В любой истории о любовном треугольнике есть не только три угла, есть еще много событий и слов, а еще больше чувств. В моем треугольнике, наверно, больше всего ненависти. Той самой, которая приходит на смену любви.
Я любила его и теперь ненавижу за то, что он меня предал. Она любила его и ненавидит за то, что не остался с ней, и тоже считает это предательством.
Он ненавидит нас обеих за то, что она его предала и поставила в такое положение. Как тихо и мирно они могли бы продолжать свои милые отношения за моей спиной, но она все разрушила! А меня… наверно, за то, что не выгнала сразу; за невнимание, которое заставило его посмотреть налево; а потом и за оскорбления и сцены, которые я устраивала, узнав о его жизни не со мной.
Кого из нас он любил? Меня, точно. Это не самомнение какое-то, это была не страсть, а осознанная такая любовь за отношение к себе, за то, вообще, какой ты просто человек. И какой же?
Истеричка, скажете вы. Какая есть, скажу я.
Мнения на счет того, кто прав, кто виноват, могут расходиться. Да, все мнения имеют право на существование и да, они мне интересны. По роду своей деятельности я сталкиваюсь с изложением мнений людей, и в основном в письменной форме, и за годы работы с людьми, анализа их жалоб и предложений, я научилась воспринимать любое мнение адекватно, даже если само мнение неадекватно.
Если кто-то думает, что я и правда во всем виновата — отчасти, это так. Это я поняла, пережила, смирилась и простила измену, которую я считаю адекватным наказанием за невнимание к мужу. Однако, все последующие события я считаю исключительно виной этого своего мужа, которые и рядом не стоят по серьезности и той боли, которые они причиняют, с тем невниманием, которое исходило от меня. На самом деле, я уже слышала разные мнения о нашей истории. Эта разница уже давно поставила многих членов моей семьи по разные стороны баррикад. Мы все можем с чем-то соглашаться или нет, но, в глубине души, даже доказывая с пеной у рта свою точку зрения, в глубине души, мы можем искренне не верить в правоту своих слов. Но каждый будет стоять на том, что ему в данный момент выгоднее всего.
Мне хочется рассказать не только о чувствах, но о их призрачности. О том, как «наша лодка любви разбилась о семейный быт». Предупредить в стопятьсотый раз, что «никогда не говори никогда». Если вы думаете, что этого с вами не произойдет, вы заблуждаетесь. Вы можете в рупор кричать, что вы не такие, но в глубине души вы будете бояться и гнать от себя плохие мысли.
Она забеременела в июле. В мае я случайно решила внезапно пойти погулять вместе с ребенком и мужем, забить уже на бесконечную работу и подышать свежим воздухом. Я вышла чуть позже них, и в сумерках, не сразу заметив меня, муж несколько секунд еще говорил с ней по телефону, когда появилась я. Он судорожно положил трубку. Увидев его выражение лица, я спросила, с кем он говорил. Он сказал — с братом. Но я отчетливо слышала женский голос. Спросив его напрямую, получила ответ, что это Лена, которая работает с ним. Предложил поговорить с ней. Я отказалась. В тот момент сердце колотилось, как сумасшедшее, и адреналин долбил в висок. Я подумала, нет-нет, это все враки. Ну поговорили. Ну положил трубку. Не может такого быть. С чувством того, что «нет, этого со мной не произойдет», я успела пожить еще пару месяцев. Потом все вскрылось, как река по весне, и тяжелыми глыбами грязного льда унесла меня в водоворот событий, которые я теперь не скоро позабуду.
Вспоминая о том случае, я виню себя еще за то, что смалодушничала. Если бы решилась поговорить с ней, та дама не стала бы жевать сопли и выдала мне правду. Он был уверен, что она не сделает этого. Зная ее теперь, я уверена, она могла. И тогда я смогла бы предупредить все последствия, связанные с ее беременностью, да и саму беременность тоже.
Ах, если бы вы только могли представить, от скольких отрицательных эмоций тот шаг, что я не совершила в тот майский вечер, мог бы меня уберечь… Но этот страх, что все правда, страх, что проблема есть и ее надо вскрыть, как фурункул, иначе заражение пойдет по всему телу, страх, что тебя предал твой единственный настоящий друг (именно друг, а мужиков может быть сколько угодно) — он заставляет съежиться и залезть обратно в свою скорлупу. Я хочу показать на своем примере, что это в корне неверная модель поведения. И что да, надо почаще выходить из своей зоны комфорта, пока вас не выбили оттуда пинком под зад…