"Подумаешь, шлепок, он через минуту об этом забыл", "Нас били и ничего - выросли нормальными людьми" - эта позиция по-прежнему очень популярна у многих родителей. Что можно считать насилием - только лишь удар, от которого искры из глаз или, казалось бы, безобидный подзатыльник. Об этом спорят родители и много говорят психологи. Об этом же рассуждает в своем блоге поэтесса, мама и друг всех детей Маша Рупасова. Даже если вы заботитесь о ребенке, хорошо его кормите, водите на секции и в хорошую школу, но при этом иногда бьете - это насилие. Даже если потом вы искренне извиняетесь и покупаете ему подарок. Остановиться трудно, но возможно. Для начала важно признать, что вы действительно это делаете.
Наткнулась в разговоре на поразительный баг, связанный с битьем детей.
Некоторые люди думают, что домашнее насилие - это такой бесконечный мордобой с ребёнком в виде боксерской груши. С редкими перерывами, когда ребёнок глодает сухую корочку и спит на полу вместе с собакой.
Такое действительно бывает в маргинальных семьях, но детей прекрасным образом лупят и в благополучных домах. Ну как, в благополучных - не бывает, конечно, такого, чтобы в семье - тепло, любовь и уважение, только вот мама (папа) остервенело бьет дитятю. Я имею в виду, что внешне эти семьи вполне приличные.
И дети славные и ухоженные, аккуратно одетые, они ходят в школу, посещают кружки, хорошо учатся, они порой балованы по самое не могу. Просто их ещё и бьют. А потом утешают. Жалеют. Перед ними даже извиняются за побои! Добавляют компьютерное время в рамках компенсации.
И мне кажется, это очень опасная иллюзия - думать, что если твой ребёнок чистенький и говорит по-английски, то и битье уже как бы не в счёт. Ну, срываются люди, с кем не бывает. Такой уж темперамент. Одна моя знакомая, с темпераментом дама, рассказала, как перестала бить своего мальчика, когда он пошёл в третий, что ли, класс. Ей все казалось, что она сдерживаться не может ну никак (хотя на взрослых никогда не швырялась). По-другому, мол, воспитывать не умею, очень горячая особа. А там женщина килограммов восемьдесят и ребёнок - двадцать.
Ну вот, пошла она с сыном ко врачу и там в разговоре потянулась поправить пацану воротничок рубашки. А он на это движение инстинктивно отшатнулся, не сообразил. И мама поймала взгляд врача. И поняла, что врач все понимает. Система внезапно разомкнулась, появился наблюдатель. И с тех пор - как бабушка отшептала. Тоже был залюбленный ребёнок - только от маминой руки шарахался.
То есть насилие, конечно, можно перемежать и любовью, и заботой, и развивающими занятиями, но затрещина остаётся затрещиной, а пощечина пощечиной, и мне казалось, это ужасно очевидная вещь. В абьюзивных отношениях никто не лупит жертву без продыха - нет, перед ней и извиняются, и объясняют, что она сама виновата, и подарки дарят, и время для игры добавляют, и хвалят, и заботятся, и на море возят. И все-таки ситуации, когда один человек бьет другого, мы называем домашним насилием.
Вообще, нужна какая-то большая программа для родителей, которые больше не хотят бить своих детей, анонимная, чтобы людям было, куда пойти со всем этим стыдом, с гневом и бессилием. Наверное, программа должна быть бесплатная, потому что люди побоятся светить свои карточки. Но это такой объём работы, что ой. Вроде бы у Людмилы Петрановской был курс о том, как остановиться. Если вдруг.