Блаженная южная осень: птицы отправились в паломничество к новым святыням, стеклярусный дождь промыл опустевшую икону неба, богомольно расписанную свежими сусальными красками. Любовь – это, что ты чувствуешь здесь и сейчас, а счастливым можно быть только в прошлом.
Прокопий выскочил передо мной, как арлекин, как чертик из табакерки.
– Катерина! – он обеспокоенно огляделся по сторонам. – Подожди, не уходи. Я покажу тебе человека, который тебя любит.
Уж насколько хорошо я понимаю, что это театр, греческое шоу, ну кто может меня тут любить? Но все равно, вопреки здравому смыслу, во мне проснулось шальное любопытство. Кто этот человек, который меня любит?
Прокопий подтащил меня к мужчине, который нагнувшись, выбирал из ящика рыбу и складывал ее в пакет. Когда он принял вертикальное положение, я узнала Ефимия, того самого старца со внешностью провинциального трагика, изрядно потрепанного закулисными интригами и возлияниями.
– Пожмите друг другу руки! – восторженно произнес Прокопий.
Я невольно уставилась на десницу Ефимия, усыпанную рыбьей чешуей.
– Не волнуйся, левая у меня чистая, – успокоил Ефимий и крепко пожал мне руку.
– Я говорил тебе? – обратился к Ефимию Прокопий. – Катерина – образованный человек. Кажется, она филолог. Ты – филолог?
Я подтвердила.
– Вижу, – заметил Ефимий. – У нее такая улыбка, что сразу ясно – училась в университете. В их стране все такие. Учатся, занимаются балетом.
Во время разговора Прокопий озабоченно охорашивал нас с Ефимием, как цыган, готовящий лошадей на продажу: то невидимую пушинку сдунет, то завернувшийся капюшон поправит. Он явно гордился, какие мы крутые образованные ребята, сливки агоры.
Желая подтвердить мой статус, Прокопий с надеждой спросил:
– Ты ведь занималась балетом, Катерина?
– Нет, – замялась я. Мне не хотелось его разочаровывать.
– Я закончила музыкальную школу.
– Нормально, – с облегчением выдохнул Прокопий и продолжил собеседование. – Ты поёшь?
– Нет, не пою.
– Не поёшь? Но зачем тогда учиться в музыкальной школе?
***
– Вас на прошлой неделе не было, – сказала я.
– Маму возил в больницу на диализ. Сейчас она дома. Телом я тут, – Прокопий показал на прилавки, – а сердцем – там, с ней. Сложно со старым человеком, переживаешь. Психология напряжена. Все-таки 90 лет!
– Моей теще 96, – перебил его Ефимий. – Анализы лучше, чем у внуков. Дьяволица. Жизнь прожила – как конфетку съела. Представляете, после того как она овдовела, к ней сватался капитан дальнего плавания! Ей уже было под семьдесят тогда.
– Если капитан, то, значит, это человек, который походил по миру, достойный кандидат. – задумался Прокопий. – А она что?
– Отказала. Он еще долго ухаживал за ней, никак забыть не мог.
– Она красивая? – поинтересовался Прокопий задумчиво.
– Если бы! Вот ее сестра – красотка! Мисс Каламата. И ей на тот момент было всего 60! А капитан выбрал свекровь. Я же говорю – дьяволица.
***
Апостол включил «Пинк Флойд», окурил густым церковным ладаном прилавок и воткнул в груду апельсинов флаг Греции. Устроив декорум, приступил к торговле.
– Никогда нельзя смотреть на внешность фруктов, объяснял он господину Афанасию, который придрался к черному пятнышку на яблоке. – Во фрукте главное – его содержание. Попробуй! Все, кто пробовал, купили.
***
Хурмас по-гречески – это финик. А хурма – лотос. Я это знаю, но все равно постоянно путаю.
– Ты видела, Апостол привез хурму. – ревновал Нектарий. – Он сумасшедший! Где он только ее нашел?
– Почему сумасшедший, – удивилась я. – у вас же тоже есть хурма.
– Катерина, хурма – экзотический фрукт. А у меня лотосы, как у всех нормальных людей.
***
Купила у Манолиса мандарины и «карамельную» морковку.
– Если бы не купила мандарины, то многое бы потеряла. – похвалил меня Манолис. – Отличные мандарины. Им бы еще один дождь – были бы идеальные. Апельсины и мандарины не любят солнце, им нужен дождь.
– Зачем?
– Чтобы стать слаще!
***
Аристотель Пеппас показывал госпоже Мирто картошку.
– Вот это – настоящая картошка. – любовно поглаживал он клубни. – И выглядит, как картошка, и, главное, на вкус – настоящая картошка!
– Что ж. Насыпь килограмма три. – попросила Мирто.
– Бери пять! Каждый человек в конце осени ест больше.
***
Я уже собиралась уходить, но меня поймал Прокопий:
– Скажи, что мне для тебя сделать, что тебе привезти? – с надрывной интонацией купца из сказки «Аленький цветочек» спросил он.
– Не знаю, – растерялась я.
– Эврика! Я привезу тебе … анчоуса! – воскликнул Прокопий. – В следующую пятницу будет тебе анчоус. Приходи, мы будем ждать тебя с Ефимием.
Чужая земля, какой бы благоплодной и виноградной она не была, неспособна заменить родную. Но она может стать твоим домом. Про другие страны не скажу, не знаю, но Греция – точно да. Потому что здесь всегда найдется кто-то, кто тебя ждет и любит. И привезет анчоус.