Первые дни года - время, которое мы чаще всего проводим вместе со своими близкими. Празднуем вместе, ходим в гости, навещаем. Но есть и те, кто в эти дни чувствует себя особенно одиноким. Девятая часть истории про Люкке, специалистку по необъяснимому, напоминает нам о том, что внимание нужно всем, особенно если ты уже не молод.
Часть 9
Я, как вам уже известно, работаю в библиотеке. Это очень хорошее и доброе место. И немного сказочное – даже сейчас, когда кучу всего делают при помощи компьютера. За книгами все равно приходят. Листают страницы больших томов и маленьких брошюр. Часто людям нужны архивы газет докомпьютерного времени. Ну, не так часто, как об этом пишут в детективных книжках, многие данные уже давно можно найти в интернете, но прикоснуться к состарившимся страницам бумаги, которая была когда-то единственным источником новостей – это особое удовольствие. Люди ее ждали. Хватали, раскрывали. Если там было чье-то фото – это гордость на годы (или позор, если речь о фотографии преступника). Потому тогдашние журналисты казались кем-то вроде небожителей.
Чаще всего я приносила домой из библиотеки… угадаете? Хотя я уже и так дала подсказку. Ага, детективы. Читать с ноутбука – скучно. Сесть с книгой в руках – совсем другое дело.
В детективах и триллерах история часто начинается — где? В полицейском участке. Дома у главного героя – сыщика. В месте, откуда некто сейчас перейдет в менее освещенное и людное место – и вот тогда-то начнется. В лесу или на берегу реки. Некоторые сразу засовывают бедного читателя в мрачное сырое подземелье к уже растерзанной жертве. Вот знаете – то, что я вам сегодня расскажу, будет отчасти связана с сырыми…ну хорошо, там будут просто комнаты, не очень даже и сырые. Но не пугайтесь заранее: моя история начнется не там. И да, конечно, косвенное подтверждение моих слов вы вполне можете потом найти и в интернете, и в газетах, которые на бумаге. Думаю, они еще не успели пожелтеть.
Моя история начинается – как и многие мои истории – на подоконнике. Где бы я ни жила — приспосабливаю под место для чтения и отдыха подоконник. И на этот раз я сижу там с детективным романом под названием… то ли «Мрачные ужасы», то ли «Смертельные тайны», сейчас уже и не вспомню. А Рик расхаживает передо мной и разглагольствует о несправедливом устройстве этого мира. И размахивает сложенной газетой.
— Вот я уверен, что мэр Города – не самый честный человек. Понимаешь, Люкке? Чтобы к власти пришел кто-то честный — да не бывает такого. Ну, ладно, у нас маленький городок, у нас еще могут быть неплохие люди у власти. Но вот мэр – совершенно точно вору…
— Незаконно присваивает деньги, — зачитала я из своей книги и захлопнула ее, потому что читать под балабольство Рика – занятие утомительное. – И что он, по-твоему, присвоил?
— Ну… — немного растерялся Рик. – Вот смотри. Ты сама постоянно в Город ездишь…
— Ну, не так и постоянно, — вздохнула я. С тех пор, как оказалось, что наша с приятельницей тренер по самообороне пребывает в счастливом ожидании первенца, я как-то там больше и не была. К другому тренеру идти не хочется. А может – просто энтузиазм поостыл. Такое, увы, не только у Рика бывает.
— …и видишь, что несколько исторических зданий стоят, огороженные строительным забором и закрытые – как называется эта большая тряпка, которая должна не дать стройке испортить вид города, а на самом деле как раз только портит?
— Во-первых, ты не представляешь, как сложно ремонтировать такие здания и сколько денег на это нужно. Во-вторых…
— Да знаю, знаю, что ты скажешь, — Рик хлопнул газетой по столику. – Только об этих проблемах и пишут. Департаменты не могут договориться между собой, денег не хватает… департаменты, вообще, на то и существуют, чтобы работать и уметь договариваться.
— Ну так шел бы туда работать и показал бы всем, как надо, — ответила я, которой надоело держать в руках интересную книгу, закрытую на полуслове. – Кстати: ты работу-то себе так и не…?
Рик не ответил.
— Там на последней странице обычно вакансии печатались. И в городской газете, и в нашей. Не обращал внимания?
Рик развернул было газету, потом посмотрел на меня обиженно и ушел в свою комнату. Но уже через пару минут (когда в моей книге храбрая детектив Смит уже вовсю палила по преступнику, который явно окажется хоть и маньяком, да не тем, потому что в романе еще двести страниц) раздался его голос:
— А еще в Городе опять люди пропадают!
— Странно, — протянула я, не отрываясь от страницы (маньяк оказался всего лишь временным сообщником нужного маньяка, я же говорила!)
Из комнаты показались сначала нос и носки тапочек, потом и весь Рик:
— Уже двое! И оба – самые простые взрослые горожане. За два дня!
Книгу я все-таки отложила:
— Что-то нехорошо, да.
— При тебе в библиотеке об этом не говорили?
— Ты же знаешь: у нас говорят обычно о том, что происходит только в нашем городке. Собака погналась за кошкой – будут рассказывать еще месяц, а в Городе всех перестреляют – может, кто-то один слово скажет, и тот заезжий и где-нибудь в баре у Элизы, а не у нас. А что пишут: какие-то зацепки есть? (Кажется, меня вдохновила детектив Смит).
— Вообще никаких. Люди ходили только на работу и иногда по городу погулять. Мужчина и женщина, незнакомы между собой, оба не в браке, родители их ждут. Слушай, может – просто самостоятельно решили пожить, а то и вместе? Ну, как мы. То есть я немного не то хотел сказать…
— Новые Ромео и Джульетта, ну конечно. Уж нашли бы связь. Кто-то бы увидел вместе.
— А может – заблудились где? Как думаешь, еще живы?
— Возьми да погугли, сколько можно обходиться без еды и воды. И вообще, мы впустую говорим. Может, они нашлись уже.
— Да, точно. Газеты любят попугать, — обрадовался Рик. И тут зазвонил телефон. Рик снял трубку:
— Алло! Что?
Лицо Рика менялось каждую секунду. На нем отразился весь спектр того, что там могло когда-либо отразиться, от крайнего удивления до злости. Если бы в моих руках был фотоаппарат – я без вопросов получила бы премию и мировую известность. Изменения остановились как раз на злости: Рик крикнул «да что за дурацкие шутки!» и бросил трубку.
— Что там?
— Какой-то идиотский розыгрыш. Пойду кофе налью.
— А все-таки?
— Это, говорят, приемная мэра. Ну да, конечно. В выходной день. И мы только что о нем говорили. Подслушал, не иначе, и меня теперь арестуют за нехорошие слова касательно его персоны.
Рик вдруг понял, что он только что сказал, и заметно побледнел.
— Да ты не бойся, — хлопнула я его по плечу, — если бы у нас за это арестовывали – уже в дверь бы постучали!
Рик покосился на дверь. Он теперь двери бояться будет. Надеюсь, сейчас никто не постучит, а то у меня под рукой дефибрилляторов нет.
Не постучали. Зато телефон вновь зазвонил. На этот раз трубку взяла я.
— Ну что там? – как можно беззаботнее спросил меня Рик через несколько минут. У него в руках была чашка, он отхлебнул из нее и сморщился:
— Вот почему я против того, чтоб соль и сахар были в одинаковых контейнерах!
— Рик, ты сядь, а то свалишься. Дело в том, что это действительно секретарь мэра звонила. И пропало не два человека, а три.
**
— Веди себя прилично, — шепнула я Рику, который, раскрыв рот, как голодный птенец, осматривал богатое убранство приемной.
— Да-да, я вас слушаю, — очнулся напарник и кивнул строгой худой женщине с седыми кудряшками. На женщине был дорогой строгий серый костюм, и тонкие ноги в туфлях на каблуках смотрелись устрашающе даже тогда, когда она стояла неподвижно: а ну как сломаются?
— Я уже все сказала, молодой человек, — покачала головой дама.
— Да, конечно, мы немедленно беремся за дело, — включилась я. Еще не хватало перед мэром Города опозориться.
Женщина протянула мне тетрадку в темном переплете:
— Это тот дневник, о котором я вам говорила.
Далее мы безмолвно проследовали за ней в комнату, отведенную специально для нашего с Риком «расследования», как выразилась секретарь.
Как только дверь захлопнулась, Рик полез в холодильник.
— Ого! Тут чего только нет!
— Вообще-то люди пропали, — сказала я. Рик смутился. Потом открыл бутылку колы, отхлебнул и снова воспрял духом:
— Давай скорее читай, сейчас нам еще материалы принесут! Работаем на мэра, это какая удача!
— Да что с тобой? – не выдержала я. – Людей надо искать. Сядь спокойно рядом со мной. И читай внимательно. И думай. Вообще не факт, что мы что-то увидим такое, чего полиция до нас не увидела. Но прочесть надо.
— А тут много, половина тетради, — поморщился Рик.
— Ничего, потерпишь. Страницу дочитал?
Работа нам предстояла, прямо скажет, необычная. И огромная ответственность. Третий пропавший по имени Никки оказался скольки-то-юродным племянником мэра (это меня не особо волновало) и старшеклассником, тихим мрачным подростком, пугавшим мать своими «загробными» настроениями. Автор моих любимых детективов придумала бы, что он убил двух предыдущих и сбежал. Но со страниц дневника на нас смотрел испуганными глазами ранимый ребенок. Полицейским психологам, конечно, лучше знать, какой он, но они его до сих пор не нашли. А мать ребенка, увидев в дневнике слово «необъяснимое», повторенное неоднократно, уговорила высокопоставленного родственника обратиться к нам – специалистам, чье объявление красовалось в газете. Честно говоря, я чувствовала себя последней шарлатанкой. Одно дело – пойти проверить по просьбе клиента, призрак там на улице или просто вернувшиеся из отпуска соседи постиранное белье в общем дворе развесили. Другое – когда пропали люди и счет, возможно, идет на минуты.
Строгая секретарь вошла, молча положила несколько папок перед нами. Включила компьютер, удостоверилась, что нужные нам документы открылись. И так же молча вышла. То ли она не в восторге от идеи позвать двоих непонятно-кого из тихого городка (считай – из деревни), то ли просто сама в шоке от происходящего.
— Да он тут в основном пишет, где гулял после уроков. А иногда и вместо. Ну, это если не считать всяких… эмоций, — сказал Рик. – И как это нам поможет?
— Очень даже поможет. Смотри. Каким он был, что делал?
— Ничего. Ни друзей, ни врагов…ну, вроде бы врагов нет, если есть – он о них не знает. Гулять по улицам любит.
— Вот на этом и остановимся. Прочти мне вслух вот отсюда.
— Ты всерьез? Ну ладно. «Так как вчера, как я уже писал, на улице Н. меня внезапно сковал страх, а потом навалилось ощущение безысходности…» Ну и пишет. Да читаю, читаю. Терплю. Вот, лучше со следующего дня: «Сегодня я решил дойти по улице К. до центра Города.» Разные маршруты, разные, если ты это ищешь.
— Мы еще не выяснили, по каким улицам перемещались две другие жертвы.
— Уже жертвы?
— Ты читай, читай.
— «Моя прогулка была печальной. Словно через мои ноги, которыми я ступал по асфальту, мне передавалась печаль города. В этом было нечто необъяснимое…» И вот из-за этого слова нас сюда позвали, да? Читаю, читаю.
— Не смей открывать вторую бутылку колы, дай ее сюда, у тебя и так гиперактивность забурлила. Вот, смотри. Он идет то по той улице, то – сейчас перелистну – по другой. Где карта? Ага. Каждый раз – видишь? – он идет по тем улицам, которые ведут точно в центр Города. Давай дальше смотреть.
— Там опять «необъяснимые чувства». Такой эмоциональный.
— А вот и нет. Он каждый раз говорит, что ему передаются чужие чувства. Страх, печаль, грусть, чувство покинутости, заброшенности.
— Заброшенности… — повторил Рик, будто пробуя слово на вкус.
— Да, заброшенности. Как… как те дома, о которых мы сегодня поспорили, да?
— Что ты хочешь сказать?
— Пока ничего. А вот это совсем интересно. « Я был уверен, что иду очень медленно, но почему-то уже минут через пять оказался у булочной на пересечении улицы Н. с…» Карту! Ничего себе. Половину улицы одолел. Скорость – как на автомобиле.
— Может, его подвезли?
— А он и не заметил?
— Да по-моему, парень просто замечтался.
— И не ощутил усталости от пробежки через полгорода? Пусть научит олимпийских бегунов так мечтать.
— Слушай, — Рик обернулся. Глаза у него округлились. – Но если считать, что это не преувеличение, тогда что-то страшное происходит.
— До тебя дошло, — вздохнула я. – На этот раз дело серьезное. Бери и читай дальше, а я кое-что уточню в делах других людей. Вот! Вот оно, сразу. Мишель Н., 20 лет. Мать говорит, что она в последнее время все чаще уходила на прогулки и возвращалась поздно. Упоминала магазины на некоторых улицах, но покупок с собой у нее не было. Что за улицы? Ну конечно. Все – ведут в центр. Ричард Л., 22 года. Ричард, прямо как ты.
Рик передернулся.
— Его видели …тоже на улицах, ведущих в центр.
— Люкке, ты вообще представляешь, сколько горожан ходит по ним каждый день?
— Представляю. Но нам надо хоть за что-то зацепиться. Все трое каждый день упорно идут к центру. Причем с какой-то невообразимой скоростью, если верить мальчику.
Рик ткнул пальцем в карту:
— Улицы на паутину похожи. Кто только проектировал.
— Думаю, во многих городах так. А кто проектировал – приходи в библиотеку, у меня про это подборка книжек есть.
— А что… — лицо Рика посерело. – А что, если это не город, а паутина? И в центре сидит огромный паук!
— И подтягивает к себе улицы, как нити, — пробормотала я. Хотя секунду назад хотела попросить Рика не бредить.
Рик бессильно опустился на стул. Стул угрожающе скрипнул.
— Мэрия — а стулья старые, — почти всхлипнул напарник.
— Значит — не воруют, — подмигнула я. – Возьмем за основу твою гипотезу. В центре – паук. Хорошо.
— Чего ж хорошего?
— Шшшш. Вопрос главный: почему он сейчас активизировался? Что такого произошло в городе?
— Да ничего. В каждой газете писали про одно и то же…
— Продолжай! Про что писали в газетах?
— Про то, что старые здания не реставрируются и стоят полуразрушенные. Только здание бывшего музея, которое точно в центре, вроде как начали ремонтировать – и тут же бросили, какие-то там особые материалы нужны – а это дорого для городского бюджета…
Мы посмотрели друг другу в глаза.
— Но ведь это же… просто здание, — слабым голосом произнес Рик.
— По-моему, вы подружитесь с племянником мэра, — сказала я. – Но сначала мы его найдем.
**
— И какая же рабочая гипотеза? – Рик храбрился как мог, пробираясь через завалы строительного мусора и подсвечивая себе фонариком. – В здании сидит ужасный паук, который ест людей? Или здание обиделось, что его не чинят?
— Если последнее, то лучше не обижай его дополнительно и помолчи, — сказала я, перепрыгивая через балку на полу. Ну строители, ну специалисты. Такого наворотить – тут точно и здание обидится. Тем более такое старенькое. Старичка легко расстроить.
Когда-то это строение, в котором сейчас испорчена даже проводка, было чем-то вроде первой городской ратуши. Здесь работали чиновники, к ним приезжали просители, на первом этаже в крыле здания проводились … ну, не балы, конечно, но банкеты – уж точно. Потом Город построил более «богатое» здание для представителей власти. А в красивых старинных стенах расположилась частная контора. Владельцу здание быстро разонравилось, он продал его обратно городу (интересно, на каких условиях тогдашний мэр соглашался на такую чехарду). Жители предложили основать здесь музей. Всё шло успешно, уже которое поколение потомков приходило взглянуть на прялки, трубки, платья и котелки своих пра-предков, вот только любое здание нуждается в ремонте. А об этом забыли. Видимо, решили, что раз это музей – пусть таким, как был, и остается. Однажды во время открытия новой экспозиции на гостей музея просто обвалился потолок. К счастью, совсем серьезно никто не пострадал, даже большинство экспонатов уцелело. Но напугаться люди напугались. Жену заместителя мэра увезли с травмой головы (хотя врач при газетчиках назвал ее «царапиной»), а супруга еще какого-то чиновника была найдена на другом этаже без чувств в обнимку с чучелом гориллы (зачем в музее Города чучело гориллы и откуда оно взялось – спрашивайте не у меня). На здание рассердились, вынесли из него все имущество, а чинить не стали. Тогда, что интересно, никто не пропал. Наверное, ратуша надеялась, что ее отремонтируют. Она же не нарочно. Ее надежды могли ожить, когда в наши дни, в самые ближайшие месяцы, работы вроде бы возобновились. Но…
Задумавшись, я чуть не растянулась на кое-где выщербленных каменных ступенях. Рюкзак, наполненный снэками и бутылками воды, равновесию не способствует.
— Эй, ты где? – раздался голос Рика.
— Как где? На лестнице на второй этаж, — отозвалась я.
— Это я на лестнице на второй этаж!
Я остановилась. Надо мной располагалось окно, заколоченное досками, через щели понемногу просачивался свет. Я положила рюкзак на ступени, ухватилась за подоконник. Из-под пальцев выскользнула пара камешков и застучала по лестнице и перилам. Но об опасности и думать некогда. Я подтянулась. То, каким образом сейчас были видны контуры соседнего здания, недвусмысленно подтверждали: этот вовсе не второй этаж. То есть надо мной… четвертый, последний?
Я спрыгнула вниз, молясь, чтобы ступени не обрушились и я не оказалась похороненной под обломками вместе с каким-нибудь чучелом. Нет, я не про Рика, я про гориллу.
Не обрушились.
— Я на четвертом, — крикнула я. – Сейчас начну осматривать помещения, там хоть какой-то свет из окон должен быть.
На этаже я, как и обещала Рику, зашла в первую же попавшуюся комнату. Свет совсем слабый, фонарик отключать нельзя. На стенах – следы от висевших там когда-то картин, на полу – царапины, мебель выносили второпях и как попало. «Здание обиделось». Есть на что обижаться.
Шкаф. Добротный, с толстыми полками. На полках остались книги. Если им не нужно – пусть нам в библиотеку отдадут, мы придумаем, как хранить. Нельзя же так обращаться с памятными вещами, тем более с книгами.
Я положила рюкзак у шкафа, вскарабкалась на подоконник и попыталась оторвать доску от рамы.
— Не трогай. Не надо света, — послышался голос из угла.
— Отстань, — сказала я и рванула посильнее. И через мгновение уже летела на пол. Вместе с доской и частью рамы.
— Я же сказал – не надо, — процедил все тот же голос.
— А ты вообще кто? – спросила я, отряхиваясь. Бывают и чудесные приземления: пара царапин, ушибла руку и немного ногу – вот и весь урон. Еще помню, как группироваться. Оказывается, помогает даже тогда, когда падаешь с древними досками в руках. Главное – глаз не выбить.
Ответа мне не было. Я дохромала до конца длинного шкафа и заглянула за него.
На грязных строительных тряпках полулежал подросток. Голова его прижималась к стене, как к подушке. Крашеные в черный длинные волосы, черная водолазка, джинсы, круглые очки. В руках книга и карандаш. Бледный, как смерть. Но даже ухом не ведет в мою сторону.
— Никки! – окликнула я его.
— Да, я Никки, — проговорил он совсем белыми губами.
— Не хочешь узнать, кто я?
Да уж, все интереснее и интереснее.
— А чего тут узнавать? Наверное, «он» еще кого-то позвал к себе в гости.
— Никки, а пить ты хочешь?
Никки впервые повернул ко мне голову. Я выхватила из рюкзака бутылку воды, подбежала, но мальчишка не выпустил книги из рук. Тогда я открыла бутылку, подхватила его одной рукой под голову, а второй приложила пластиковое горлышко к его губам. Он начал жадно глотать воду. Я отстранилась, но он и тут не отложил книгу.
— Сейчас, я не отбираю, посиди – и еще попьешь. У меня и еда есть. Надо выбираться отсюда.
— Зачем? Если есть еда и вода – можно и остаться, — пожал плечами парень и что-то записал в книгу. Потом пригляделся к странице и улыбнулся.
— Нет, Никки. Тебя мама ждет. Нужно выбираться, — настаивала я, вновь протягивая ему питье.
— А отсюда все равно не выберешься. Я пару раз попробовал. Спускаюсь по лестнице – а попадаю в соседнюю комнату.
— Так это что – мы тоже не выберемся? – раздался от двери голос Рика. И ведь молчал, что пришел.
— Мы знали, чем рискуем, — сказала я. Никки хихикнул чему-то своему и спросил:
— А можно еще воды?
— Подожди, ты уже одну выпил. Сначала найдем остальных. Ты здесь со вчерашнего дня, правильно? Что успел заметить?
— Успел заметить, что брать с собой запас воды и печенья – это правильно. У меня две бутылки с собой было, — и он кивнул куда-то в сторону.
Невозможный мальчишка. Лучше бы мне было найти его последним. Знала бы – не тратила бы воду на него.
— Где они? – крикнул Рик, который явно уже назначил странного подростка главным злодеем.
— Где-то в здании, — пожал плечами мальчишка.
— А почему они тут? – спросила я.
— «Он» просто пообщаться с ними захотел, - мальчишка сменил позу и теперь смотрел на нас, лежа на боку. – К «нему» давно никто не приходит. Еще и оставили вон в каком виде. Вы бы что стали делать на «его» месте?
— Позвал бы кого-нибудь, — неуверенно сказал Рик. Поставить себя на место неизвестного «его» – дело непростое.
— Вот «он» и позвал. Они откликнулись. Пошли. «Он» им помогал даже каждый раз, чтобы скорее добрались. А они никак не доходили до «него». А когда наконец дошли – не стали с «ним» разговаривать, испугались и стали искать выход, пока не устали.
— Он решил их убить? Или просто забыл, что людям нужна вода и еда? – спросила я.
— Стоп, стоп, Люкке. Ты что – за чистую монету принимаешь это все? – остановил меня Рик. – Скажи-ка нам, милый ты мальчик: если даже дело обстоит именно так – откуда ты всё это мог узнать?
Никки обвел нас взглядом, выражавшим всё, что он мог подумать о нашем интеллекте. И вымолвил спокойно:
— Так «он» сам мне рассказал. Я-то с «ним» общаться не отказывался.
— Как? – хором завопили мы.
— Вот так, — сказал Никки и показал книжечку, которую держал все это время в руках. – Я пишу. Он отвечает.
Рик выхватил книгу из его рук и открыл.
— Мальчик, ты псих, — голос напарника ломался. – Это пустая книга. Тебе нужно к психиатру. А сейчас расскажи, куда ты их спрятал!
— Подожди, — шепнула я. Но парень меня опередил:
— Ответы видно только тому, кому они предназначены.
Рик был готов броситься на Никки. Но я продолжила:
— Я тоже хочу поговорить. С «ним», кем бы он ни был. Как мне это сделать? Мне – можно?
— Да пожалуйста, — ответил Никки и указал на книги, стоявшие на полке. Похоже, я поторопилась с планами на перенесение их в наш мирный городок.
Я осторожно взяла из рук парня карандаш («Да я не кусаюсь», — прокомментировал Никки), сняла с полки книгу. Чистые листы.
«Здравствуй», — написала я. Карандаш не оставил следа. Но прежде, чем я что-то предприняла, на бумаге проступили буквы: «ЗДРАВСТВУЙ, ЛЮККЕ».
— Ты это видишь? – показала я Рику.
— Это пустая страница, Люкке. Ты что – тоже сходишь с ума?
Никки коротко рассмеялся. Смех у него был какой-то необычный, монотонный.
— Рик, накорми его, — велела я, указав на парня.
— Что? Его?.. – Рик возмутился до глубины души.
— И сам что-нибудь съешь. И не поубивайте друг друга. А я отойду вон туда, чтоб мне никто не мешал общаться с нашим… радушным хозяином, — сказала я и кивнула в сторону двери.
Прислонившись к дверному косяку, я почесала карандашом макушку и приступила к письму.
Минут через десять я вернулась к парням. Оба ожесточенно жевали печенье, не глядя друг на друга.
— Кажется, мирные переговоры прошли успешно, — выдохнула я. — Господин Тоби разрешает нам забрать остальных и клянется, что не хотел никому навредить. И в будущем вредить тоже не собирается. Я, в свою очередь, пообещала, что его отремонтируют и разместят в его стенах нечто полезное. Я думаю, что вернуть сюда музей было бы лучшим решением. Так и передай своему дяде, Никки, — понял? А сейчас идемте к лестнице, Господин Тоби нас проводит.
— Господин Тоби? – хмыкнул Рик. Никки не отреагировал. Похоже, его не заинтересовали не только наши с Риком имена. Ну дает.
— Строители так его прозвали. Говорили, что здание выходит очень похожим на одного из начальников, Тобиаса М., поищу потом в хрониках. Такой же большой и важный!
— Поднимайся, — скомандовал Рик мальчишке, все еще лежавшему в той же позе.
И Никки не стал спорить.
**
Мишель и Ричард оказались крепкими ребятами. И, как и Никки, запасливыми, поэтому обезвоживание их не убило. Я и не знала, что такое количество наших граждан носит с собой запас воды на прогулку. Строго говоря, в доме было прохладно, а провели они в нем сутки с небольшим (газета, как всегда, преувеличила данные ровно в два раза), так что мы их нашли – ослабших и напуганных – очень даже вовремя. Они лежали в одной и той же комнате, а друг друга не видели. Вот и гадай, Господин Тоби так пошутил – или… или даже не знаю, как это объяснить. Необъяснимое, одним словом.
«В одной комнате» — так и назвали через пару дней их интервью для городской газеты. На фотографии герои дня уже выглядят вполне здоровыми, еще и заинтересованно друг на друга смотрят. Романтика, однако.
Я решила вести дневник. Рик сначала дразнился, что я стану странной, как Никки, а сейчас я к нему перед выходом заглянула – он и сам что-то пишет в тетради, валяясь у себя на кровати и высунув язык. Дневник – штука хорошая. Помогает привести в порядок мысли.
Мэр – то ли проникшись бедой старого и все еще несказанно прекрасного здания, то ли просто испугавшись, что появятся новые жертвы – немедленно нашел средства на реставрацию. По этажам носятся рабочие, стук и гвалт на всю округу. Уже сообщили, что строительные материалы пару раз сами по себе оказывались в нужном месте на нужных этажах. «Чудеса!» — разводит руками мэр, никому , разумеется, не сообщивший, чем Господин Тоби отличается от других зданий. Я его понимаю: ему просто не поверят.
К зданию уже подвозят экскурсии. «Это наш Господин Тоби!» — начинают экскурсоводы свой рассказ.
Никки собрался закончить школу и работать в музее, который к тому времени переедет под надзор каменного старожила. Своеобразный парнишка. Кажется, что его не очень впечатлила вся эта история. Ну побывал не то в гостях, не то в плену у живого здания, ну и подумаешь. Ладно. Мы вернули ребенка матери – вот и хорошо, а там пусть она с его особенностями сама разбирается. Его дядя, тем временем, не устает светиться на страницах газет, повторяя про важность исторических памятников, про ответственность перед новыми поколениями и прочее и прочее.
С тех пор я ни разу не была в самом центре Города. А когда иду по улицам – постоянно оглядываюсь, не унесло ли меня на пару кварталов без моего согласия. Хотя, насколько я понимаю, Господин Тоби больше не хулиганит. Сейчас у него столько «живого общения» (хотя, я подозреваю, не в самых изысканных выражениях со стороны собеседников), что и устать уже мог.
Знаете, я иногда представляю его человеком. Дедушка сидит в старом доме перед камином в кресле-качалке и курит трубку. Да, казалось бы – это не похоже на ратушу, она должна бы быть строгой и холодной, как секретарь нынешнего мэра. Но Господин Тоби – совсем другой. Старичок, который хотел, чтобы его навестили внуки. По-стариковски обижался. Ждал. Звал даже.
Скорее бы в здании навели порядок. Будут тихие залы, родные для Тоби предметы старины. Рика, кстати, тоже приглашали на работу, прямо сейчас, в ныне действующий музей, который потом переедет. Но Рик говорит, что еще не отошел от всех происшествий, чтобы вот так соглашаться. Я подозреваю, что ему просто лень каждый день ездить в Город, вот и всё. А может…
Когда ведешь дневник, почему-то начинаешь говорить правду и только правду. И никак иначе не получается. Вот и сейчас не хочу обманывать, будто я все это пережила с суровым лицом и ледяным сердцем, как детектив Смит из той книжки (кстати, про книжки: все «пустые» книги и даже карандаш — к началу работ исчезли, причем вместе со шкафом, поэтому мэр поначалу с трудом поверил в нашу историю про мирные переговоры). Я до сих пор еще не пришла в полное спокойствие после чудачеств Господина Тоби. А если бы мы не догадались, что происходит?
Но, как видите, мы встречаем любые рабочие ситуации в полной готовности, действуем решительно и серьезно. Поэтому проверьте: наша визитка у вас точно есть? Точно не потеряли?
Обращайтесь, если что!