Что такое круговорот горошков в природе?
Я помню себя пятилетнюю. Мама крепко держит меня за руку, чтобы я не потерялась в толпе. В левой руке у мамы — красные гвоздики, которые только чудом не ломаются на ветру прежде, чем мы положим их к памятнику в парке культуры и отдыха.
А у меня в руке — самодельный флажок. Алая тряпочка на деревянной палочке от кисточки. Я машу им, высоко задрав руку над головой, и над юбкой от маминого платья, которая на ветру превращается в палатку и прячет меня. Иногда я ничего не вижу перед собой, кроме этой юбки. Кроме этих мелких белых горошков на черном фоне.
— Как только вырасту, — мечтаю я, вставая на цыпочки, чтобы флажок все-таки тоже участвовал в демонстрации, — сразу куплю себе такое же платье.
И вот, платье из детства курьер приносит для меня из интернет-магазина. Оно ничем не отличается от того, в котором моя молодая мама крутилась перед зеркалом и уточняла у моего молодого папы:
— Точно не рябит?
А папа отвечал:
— Ты же знаешь, я смотрю на него предвзято. Красивее моей жены не бывает. И дело тут вовсе не в платье.
Я мгновенно примеряю новое платье в горошек. Оно сшито из такого нежного, невесомого шифона, что подуешь — и вывернешь наизнанку. Я стою перед зеркалом на носочках, словно на ногах у меня шпильки, в которых я выше, стройнее и не сутулюсь.
— Точно не рябит? — кричу мужу в комнату, хотя он сидит за компьютером и не видит меня.
— Что я должен сказать? – уточняет мой послушный муж.
— Ну, допустим, что ничего красивее ты в жизни не видел, — платье превращает меня в самую глупую из кокеток.
— Это-то понятно. Я не устаю это повторять. Но при чем тут что-то, что рябит? – мужчины, работающие за компьютером, вообще ничего не замечают в окружающем мире. Но мама точно поймет, что именно рябит и почему мне так важно это уточнить.
— Узнаешь? – я отправляю фотографию себя в платье маме.
— А как же! – получаю ответ. — Черное платье в белый горошек было у нашей бабушки. И потом, когда ты была маленькая, я сшила себе в ателье точно такое же. Наверное, ты уже не помнишь меня в нем. Я его обожала. Но сейчас смотрю: все-таки оно очень уж рябит!