— Мама мыла раму, — прочитала дочь вслух и уточнила у меня:
— А… зачем?
Слишком простой вопрос, чтобы я знала на него ответ. Но отвечаю, искоса посматривая в сторону стеклопакетов, установленных в нашей гостиной:
— Чтобы были чистые.
— А почему ты не моешь раму? — не унималась дочь.
— Почему же, мою, – отвечаю. – Иногда. Когда мою окно, мою и раму.
— А отдельно раму моешь?.
Не пойму, их что, в этом первом классе прямо 1 сентября учат занудничать?
— Понимаешь, — говорю, — в нашей квартире вроде и не надо особо мыть раму. Но иногда люди живут, например, за городом, там пыльно, нужно мыть раму часто…
— А бабушка говорит, что за городом воздух чистый.
Да, точно, прямо на первом уроке первого сентября всех первоклассников учат быть занудами. А второго сентября они, видимо, навык занудства закрепляют. Страшно представить, что же будет третьего сентября…
— Конечно чистый. Там нет машин, заводов, кругом лес… Воздух не загрязнен выхлопными газами, — я принялась умничать, но уже понимала, что грязная рама в загородный рай не вписывается. И прибегла к любимому родительскому приему «Отвлечь, переведя тему»:
— Ладно, читай дальше, а то мы над твоим чтением до ночи просидим.
Дочери в школе выдали листочек с предложениями. Задали прочитать дома несколько раз, чтобы от зубов отскакивало. Как видите, первое из списка точно отскакивало от мозгов. Моих... И когда дочь ткнула пальцем на начало второго предложения, я мысленно выдохнула и… услышала:
— Машин папа — тракторист.
Час от часу не легче.
— Что, правда, настоящий тракторист? — дочь зауважала этого незнакомого Машиного папу. А заодно и Машу, у которой такой интересный папа. Потому что у нас-то все скучно. Папа всего-то какой-то там программист. Их в нашей Москве – как собак нерезаных.
— Правда, раз там так написано, — отвечаю.
— И он прямо по МКАД на работу ездит на своем тракторе? — от возбуждения дочь даже привстала.
— Это вряд ли, — пришлось ребенка разочаровать. — Скорее всего, семья Маши живет в деревне, а вокруг них – поля…
— А, так это Машина мама моет раму, да? — догадалась дочь.
— Скорее всего, — согласилась я и снова за свое:
— Читай дальше. Дочитаешь, и пойдем гулять.
— Красивое ко… ко.. коро.. корОмысло над лесом повисло, — прочитала дочь, запнувшись на неведомом «коромысле» и неправильно поставив ударение на «О».
— КоромЫсло! — поправила я. – Такая деревянная… дуга, чтобы носить ведра с водой.
— Куда? — уточнила дочь.
— Из колодца — домой, — я чувствовала, что сама себя закапываю ответом со столькими неизвестными, но зря.
— А, маме воду, чтобы было чем рамы мыть, — дочь ткнула пальцем в четвертое предложение, и я передумала сообщать ей, что про коромысло — это вообще-то загадка про радугу. Ладно, думаю, подрастет – узнает.
— У Никиты коса, — прочитала дочь.
«Что за доисторические предложения!» — возмущалась внутри меня та я, которая отвечает в нашей семье за объяснения первокласснице всяких непонятных для нее слов и явлений. И настроилась объяснять, что во времена, когда мы с папой еще не подарили дедушке газонокосилку, а он сам был моложе лет на пятьдесят и жил в деревне, у него была коса – такое лезвие на палке, которым косят траву. Я уже придумала, для наглядности, найти картинку косы в интернете или, в крайнем случае, нарисовать ее. Даже взяла карандаш и лист бумаги, но… дочь не задала вопрос.
— Ты разве знаешь, что такое коса? — я удивилась: интересно, откуда? Вряд ли на детском ютубе рассказали.
— Конечно, — дочь посмотрела на меня с удивлением, мол, «Все ли в порядке с тобой, мама?». — И мне даже нравится, когда у мальчиков длинные волосы. Так сейчас модно, мам. Ты не знала?
Какими были пятое, шестое и седьмое предложения, я не помню. Потому что я смеялась и никак не могла остановиться. Особенно когда дочь уточнила:
— Мне кажется, тут все про Машину семью. Ее мама моет раму, папа ездит на тракторе, а Никита, скорее всего, ее старший брат. Он-то и носит коромыслО. Ой, точнее, корОмысло. Да, мама?