Навожу порядок в комнате сына-подростка. Делаю это редко и только тогда, когда не остается никакого терпения наблюдать бардак. Заправляю постель. Уношу на кухню грязные чашки. Включаю робот-пылесос и, пока он разбирается с крошками под окном, поднимаю с пола спортивные штаны, футболку и… учебник по литературе. Словно рухнувшая без сил птица, учебник лежит у кровати, распластав крылья-страницы. «Ну как так можно?» — вздыхаю я, беру книгу и замираю. Тут же перед глазами проносятся страницы из моего школьного учебника. Кто-то, кто учился за год до меня, разрисовал в нем все портреты писателей. Толстому пририсовал огромные заячьи уши. Чехову удлинил бороду. Блоку надел огромные солнечные очки и водрузил на голову нарядную корону. Но в учебнике моего сына никаких изменений во внешности писателей и поэтов не было. Однако на всех, даже на Ахматову, изображенную в узнаваемый профиль, были надеты… одноразовые маски.
После уборки в комнате старшего перемещаюсь в комнату восьмилетней дочери. Мы с ней убираем практически ежедневно, поэтому здесь нет никакой грязной посуды и разбросанной одежды. И игрушки все тоже разложены по местам. Даже компания плюшевых мишек сидит аккуратным рядком на средней полке этажерки. Сидят такие старенькие, потрепанные, целых два – еще из моего детства. Не сразу понимаю, что в медведях изменилось. Присматриваюсь. А, вот оно что! Все как один – в одноразовых масках, самодельных, сделанных из белых бумажных салфеток.
…Последний урок у дочери – физкультура. Выбежала ко мне запыхавшаяся:
— Мама, у нас сегодня физра была на улице. И мы не просто в салки играли. А в коронавирус! Вода был вирусом. Кого поймал — тот и заболел. Но меня ни разу не поймали.
И наконец вечером: сын ходит по квартире как в воду опущенный. Обычно это можно объяснить обыкновенной подростковой меланхолией, но ребенок явно сам ищет повод поговорить по душам:
— Что-то случилось? — разливаю по чашкам чай и предлагаю сыну сесть рядом и обсудить проблему.
— С Леной поругался.
Лена — это первая девушка сына. Уже пятый месяц он влюблен и еще до вчера был очень счастлив…
— Так бывает, — отвечаю. — Ты ее обидел?
— Нет, просто поспорили и не пришли к общему знаменателю.
— А о чем был спор?
— Я говорю: конечно, надо делать прививки. Только дураки не делают! А она мне такая: значит, я дура, если считаю, что это все специально придумали и еще неизвестно, чем прививки грозят?
— То есть вам, в ваши семнадцать переживающим первую любовь, больше не о чем поговорить? – я не верю своим ушам.
— Почему же, — успокаивает меня сын. — Мы еще про маски говорим. И про разные антисептики. И про локдаун. Мы много про что еще говорим, мам.