В жару горожане беспомощны. Как упавший на спину майский жук. Уже в четыре утра все на ногах. Вместо петуха нас будит новорождённый с шестнадцатого этажа. Петухам бы к нему на курсы.
Коты расплющили морды о стекла с внутренней стороны. А хотели бы с внешней. Хотели бы порхать в прохладном дайкири неба как те птички, которых они раньше считали дурами.
В семь утра жители на лавочках. Смотрят, часто моргают и не понимают, что им делать друг с другом — не разговаривать же, в самом деле, как в девятнадцатом веке.
На добром утреннем солнышке можно жарить сосиски, высунув руку из тени. Правда, есть риск, что и рука тоже поджарится.
Я видел поливалку, которая поливала сама себя, что тот полуденный слон.
Я захожу в детскую, а там сидит Артём в маминой шубе. Надо же, как интересно проявляет себя тепловой удар, думаю я. Но не все так страшно. Оказывается, это Артём проводит научный эксперимент, после слов мамы о том, что коту Семену сейчас жарче всех, ведь у него шерсть, а это как ходить летом в шубе.
Сгребаю всех в охапку (за вычетом шубы) и везу на дачу. А там широко улыбаются румяные пионы: что, долго продержался в своём городе, дурачок?