Что самое вкусное? Одна моя подруга говорит, что праздник без омаров – не праздник. А другая, когда хочет себя побаловать, покупает молоко и халву. Она росла без родителей и донашивала вещи за старшим братом. Хотя при чем тут это? Вот у меня детство было, что называется, полноценным. Настолько, что я позволяла себе выковыривать мясо из пельменей, которые моя мама лепила в свой единственный выходной. Я мечтала, чтобы мама просто наварила мне белых круглешков… А курицу я любила обязательно с корочкой. Корочка скрипела на зубах и пахла чесноком. Я закрывала глаза и представляла себя зайцем, который обгладывает кору.
Мне было лет пять. Папа повел меня в зоопарк, и я, наконец, смогла увидеть живого зайца. Я кормила его морковкой и шептала: «Знаешь, я тоже зайчик, только человеческий». В доказательство я громко откусила морковку, которую мы купили в киоске «Корм» у входа в зоопарк. «Выплюнь немедленно!» — закричал папа. Зайчик испугался и убежал. Папа поднял меня на руки, чтобы я увидела, где он спрятался. Он сидел за кустом и дрожал. «Если мы не уйдем, он умрет от страха», — решила я. И соврала: «Есть хочу!».
Мы сели в троллейбус. Свободных мест не было, но какая-то толстая женщина разрешила мне сесть к ней на колени. Она сняла с коленей сетку, из которой торчали бутылка кефира и рыбий хвост, и усадила меня. «А то затопчут!» — объяснила она папе. А потом мне: «Деточка, не затопчи ногами продукты!». Я испуганно поджала ноги. Она снова: «Не затопчи мою юбку». Я уже было решила, что «затопчи» — ее любимое слово и собралась считать, сколько раз она его повторит, но женщина вдруг резко сбросила меня: «Иди уже! Слава богу, конечная! И не затопчи мне босоножки!».
«Три!» — обрадовалась я, так как боялась, что слов будет сто, а я умела считать всего до пятидесяти.
— Куда пойдем? — спросила я папу, когда мы оказались на улице. Теперь я уже была голодна по-настоящему. Я так устроена: перенервничаю – есть хочется. Поесть — и в теплое местечко спрятаться. Под одеяло. С головой. И чтобы мама, как в детстве, пока я пижаму натягиваю, утюгом простынку прогладила…
— Выбирай: в пельменную или в булочную? — папа чуть не забыл, что я выковыриваю из пельменей мясо, но быстро вспомнив, добавил:
— Булочная ближе.
Булочная находилась прямо за углом. И там пахло хлебом. Черным, белым, круглым, овальным, прямоугольным и квадратным. С корочкой и без. Темно-коричневым, бежевым, черным по бокам, светло-желтым. Пахло рогаликами, пирожками с повидлом, сахарными плюшками и бубликами с маком. Это было самое прекрасное место на планете. Папа купил мне пузатый батон и разрешил есть, когда остынет:
— Можешь ломать, а можешь кусать так.
— Весь? — не поверила я, потому что впервые мне вручили целый батонище, который я с трудом удерживала двумя руками и который уж точно не поместился бы в мой рот. Но я уже была сыта запахом. Я так жадно нюхала свой собственный батон, что на нем сверху осталась вмятина от моего носа. Я и не думала, что у меня такой длинный острый нос. Даже можно заглянуть, что внутри батона: он как будто губка.
— Ну что, заинька моя, остыл хлеб? — папа наклонился и тоже заглянул в дырку в батоне.
— Я передумала, что я зайка, папа. Называй меня теперь пекарем.
…Знаете, я обожаю «Курицу в соусе карри». Мой любимый салат — из крохотных черри с моцареллой, посыпанный свежими рваными листьями базилика и политый оливковым маслом. А картофельное пюре я готовлю «как в садике»: взбиваю со сливками и сливочным маслом в вязкую пену. Вкусно и просто. Легко успеть приготовить к возвращению мужа с работы. Главное, не застрять в булочной за углом.