Утро молодой немолодой мамы началось с попыток себя разгладить. Кривляние в зеркале — усердное растирание межбровки, трепание щек и разглаживание наслоений времени.
Вгляделась в раскрасневшееся лицо. Накрахмалить себя до свежести все сложнее. Веко как будто провисло еще больше. Пару оборотов стрелок часов и придется умолять голосом Вия: "Поднимите мне веки".
— Скоро мама станет бабушкой, — подытожил пятилетний сын, вместо "три-четыре закончили".
— Ну… эм.. Не так уж и скоро. — ищу угол, в котором он затаился.
— Скоро, скоро — вылезает шпионом из-под кровати. — Но я знаю, что надо делать. Ты только не забудь. Проверю.
Перетянув на себя внимание, он начал с важным видом измерять шагами комнату. Еще одна морщина прорезала мой лобб и смешинки вновь залучились у глаз.
— Значит, мама, — деловито загнулся пальчик. — Каждый день делай зарядку. Ну, чтобы не ходить, как бабушка.
— О, подходит. Движение — жизнь. Принято, мой капитан, а дальше?
— Дальше. Каждый день смотри на цветы.
Глубина его мысли поражает. Вот-вот он продолжит философию: "Смотрите, мамаша, на прекрасное — и будете также расцветать".
— Да-Да. Будешь каждый день смотреть на цветы. Ну… чтобы не вонять – покривил носом.
— Эм… допустим, — обломалась, но внимаю. Философия пятилетки тем и глубока, что поверхностна.
— А еще… — задумался, размышляя.
— Еще надо часто обнимать, — и обвил ручонками мою шею. — А не будешь делать инструкцию, станешь старенькой… любить не буду.
— Не будешь?! — ойкаю, вздыхая.
— Шучу-шучу. Это такая шутка. Шутка! — и заглянул, вчитался в самую душу зелеными глазенками.
— Вырасту, буду приезжать, брать тебя на ручки, целовать и много-много обнимать.
— Ну коли так, то я точно не состарюсь, — расчувствовавшись, раскисаю.
Разве можно. С теплом его объятий элексир молодости сам разливается по всему телу.
— Только я буду долго ехать… долго, — отчего-то прошептал в ухо и тут же покатился от смеха.
— Ну шутка, мам! Шутка-утка! – и хохоча удрал.
Шутка… утка... а что-то щелкнуло внутри.