«Неблагодарная». В детстве меня так называли довольно часто.
Я ненавидела холодец. Стоило застывшему желе попасть мне в рот, как рвотный рефлекс срабатывал, и скрыть его не удавалось.
— Бабушка старалась, готовила, а ты… неблагодарная! – говорили мне родители.
Или вот с папой оказалась в свои пять лет в Центральном Детском мире. Сперва завороженно смотрела на ожившие часы, потом ела мороженое, точь-в точь как в фильме про Старика Хоттабыча, а после уговорила папу заглянуть в отдел с куклами.
— Папа, купи! — я потянулась к кукле Кате. Самой красивой кукле на свете. Белые кудри, голубые глаза с длинными ресничками, синее платье в розовых рюшах.
— Ну не сейчас же, — папа потянул меня в отдел детской обуви, потому что мы пришли в магазин за кедами. – Вот будет у тебя день рождения, тогда получишь ты эту куклу Катю.
До дня рождения оставалось четыре месяца. Знаете же, для маленького ребенка даже завтра – это как будто через год. А уж четыре месяца кажутся бесконечностью. Но если в бесконечности тебя ждет кукла Катя, ты выдержишь. Ведь Катю можно купать. Если Катю уложить, глазки закроются. А если резко поднять, Катя произнесет «Ма-ма». И ты, как самая заботливая шестилетняя мама, будешь варить для Кати суп в игрушечной кастрюле и измельчать солнечные одуванчики в полезный салат…
Я обвела фломастером дату своего рождения на настенном календаре и каждый вечер помечала крестиком прожитый день. Бесконечность приближалась очень медленно. Чтобы ускорить время, я готовилась к появлению куклы Кати. Я превратила коробку от маминых сапог в кровать для нее. Я залезла «в диван» и вытащила оттуда зачем-то хранившиеся ползунки и распашонки, из которых мы с братом давно выросли, но кукле Кате они должны были составить разнообразный гардероб. В нем были даже чепчики – точно на размер головы куклы Кати! А еще я прятала от мамы свои красивые заколки, чтобы она не использовала их, заплетая мне косы. Эти заколки теперь предназначались для куклы Кати. Я упаковала их в фольгу от шоколадки: кукла Катя появится, и я тут же вручу ей подарок. Но… папа и мама подарили мне на день рождения «Настольную книжку маленькой хозяйки».
— Теперь ты сможешь сама приготовить и борщ, и даже котлеты! – радовался папа.
— И научишься вязать носки, плести макраме, вышивать скатерти, — мама радовалась, что я вот-вот стану рукодельницей, и не понимала, почему в моих глазах слезы. Родители пошли на кухню ставить чайник. Вставляя в торт свечи, мама шептала папе:
— Я эту книжку доставала через знакомых. Это редкое издание. В магазинах давно раскупили. А она – в слезы. Вот же неблагодарная!
…Прабабушка вязала мне свитера и безрукавки из очень толстой пряжи. Они кололись. Я чесалась. И мечтала, чтобы все их съела моль. Но каждый раз, когда просила разрешения не надевать очередной подарок от бабушки, мама ставила меня на место:
— Ручная работа! Бабушка старалась! Ты вообще не уважаешь человеческий труд! Как можно быть такой неблагодарной?
Благодарная, я носила неудобные шорты, которые впивались мне в попу. Потому что крестная привезла их аж из Германии.
Я давилась манной кашей с комками, которые глотала, не жуя, просто чтобы они провалились в живот и не чувствовались во рту. Я была уверена: чем больше комков проглотила — тем благодарнее стала.
Сидеть на концерте, скучать, подавлять зевоту, хотеть в туалет и терпеть, аплодировать громко, чтобы выглядеть очень благодарной – и так два раза в месяц. Культурная программа, за которую я, восьмилетняя, должна была благодарить. «Это классика, она в любом возрасте полезна! Будь благодарна! Оцени, как тебе повезло! Кто из твоих одноклассников хоть раз бывал в консерватории?»
К старшим классам школы я окончательно убедилась: быть благодарной – это притворяться. Недоговаривать. Скрывать. Делать вид. Прятать слезы за улыбкой. А что не хотеть, не любить, не мочь, не соглашаться – это не синонимы неблагодарности, поняла лишь когда сама стала мамой. И окончательно уверилась, когда дочери исполнилось четырнадцать.
Вы же знаете, как много прямолинейности в подростках?
Поначалу я ежилась от каждого заявления «в лоб», от ответа без прикрас, от умения услышать себя и нежелания притворяться, словно меня гладили правдой против шерсти. Не раз обвинение в неблагодарности само возникало на языке, готовое вот-вот прозвучать в адрес дочери, обрушиться на нее виной и обидным мотиватором срочно все исправить и сгладить углы. Но я сглатывала слово «неблагодарная» быстро-быстро — так, как в детстве комки из манной каши.
— Смотри, я купила тебе очень красивое платье!
— Мам, оно ужасное. Я не буду такое носить!
— Давай в выходные поедем на дачу. Там поспела клубника, воздух, природа… Отдохнем от города.
— Едь сама, мам! Я не готова испортить себе целых два свободных дня.
— Что ты подаришь папе на день рождения?
— Присоединюсь к твоему подарку. Денег у меня нет, а поделки делать – я что, маленькая?
— Какая она неблагодарная! — буквально вчера возмутился муж, жалуясь, что дочь отказалась в 6 утра в воскресенье идти с ним в лес собирать грибы. — Думает только о себе! Я с ней маленькой и на площадках гулял, и на велике учил, и в бассейн ходил. Забыла, наверное, как просыпалась в пять и никому не давала отдыхать…
— Слушай, но она же не ест грибы. Ненавидит их, — парировала я.
— Ну и что? Пусть себе не ест. Но что ей, трудно, составить папе компанию?
— Она устает. Ей всю неделю нужно было ходить к нулевому уроку. И она же у нас сова, сам знаешь, — я была на стороне дочери.
— А я думаю, она просто выросла неблагодарной! — казалось, муж собирается решительно ударить кулаком по столу, так он был возмущен.
— А может быть, она выросла свободной? Честной? Не юлит. Не приспосабливается. Не надевает маску, чтобы казаться хорошей, —я никак не могла подобрать подходящее слово, которое объединяет в одно и благодарность, и самоуважение.