Я уверена, что главная проблема наших отношений с детьми – спешка. Если мы посвятим чуть больше времени совместному чтению или разговору про динозавров, мы не успеем сделать запланированные дела. Дела же никуда не денутся. Пушкин не придет и не сделает за нас. Посуда не помоется. Белье не постирается. Суп не сварится.
«Мам, еще!» — объявляет сын, видя, что, поставив на кончик башни последний кубик, я тут же делаю шаг к двери. И достает из-под кровати другой ящик с конструктором.
А вчера, когда я читала ему перед сном, просил: «Еще страничку. Пожалуйста. Очень интересно, что дальше…». И я, конечно, продолжила читать, но уже скороговоркой, без выражения, без пауз, придающих сюжету еще больше интриги. «Не так быстро!» — останавливал меня сын. «Что? Я не понял. Еще раз прочти!» — возвращал меня на абзац и уже, конечно, не получал от моего чтения никакого удовольствия. Вроде я здесь, сижу на его кровати, страница переворачиваются, добрый волшебник почти победил злого, все налаживается. Но мама… Мама как будто не замечает, как в сказке добро побеждает зло. Мама спешит. Фарш на котлеты вот-вот заветрится. Нужно подготовиться к рабочему совещанию. В конце концов, мама не успела поужинать, потому что от «Давай еще немножко поиграем» перешла к «Давай немножко помечтает» и незаметно к «Ты же почитаешь мне перед сном?».
Я помню себя маленькой. Все было точно так же. Моя мама растила нас с братом одна. У нас не было посудомоечной и стиральной машины, не было моющего пылесоса и наполненной полуфабрикатами морозильной камеры. Моя мама спешила с еще большей скоростью, чем спешу сейчас я, современная мама со всеми удобствами от мультиварки до робота-пылесоса. В возрасте своего младшего сына я просила маму почесать мне перед сном спинку. И заранее знала, как долго продлится такой массаж. Если мама, не выключая в комнате свет, просто наклонялась надо мной, значит, почешет спинку для галочки, на ходу, думая о том, что дать детям на завтрак и где быстро купить ботинки для старшего ребенка, нога которого снова неожиданно выросла на пару размеров. Но если мама выключала свет и садилась на кровать, значит, она собиралась задержаться. Остановиться. Перевести дух. Сконцентрироваться на моей спине и, возможно, даже спеть мне колыбельную про мышку. Часто я хитрила. Мама входила в комнату, а я вскакивала с постели и сама выключала свет. Я хотела обмануть мамину спешку. Но мне почти никогда это не удавалось.
— Мама, и еще там почеши! – просила я, подставляя под мамины руки то один бок, то другой.
— А ты положила в портфель чешки? У тебя же завтра физкультура, помнишь? – мама снова спешила. Она как будто проживала наперед всю рабочую неделю. Она планировала, боялась забыть, предугадывала, опережала.
— Спокойной ночи, — говорила я маме, выходящей из комнаты.
— Спокойной ночи, — отвечала мама и тут же вспоминала:
— И тебе в среду сдавать кровь. Натощак.
Мамина спешка передалась мне по наследству. Как другим мамам она передалась по наследству от их мам. И вот уже мой сын мне говорит:
— Спокойно ночи, мама.
— Спокойной ночи, солнышко, — отвечаю и резко оборачиваюсь:
— Ты не забыл снять линзы, да?
— А ты можешь никуда не спешить? Хотя бы раз? Просто сядешь с нами и не будешь отвлекаться, пока кино не закончится, – если маленькие дети больше придумывают, как остановить мамин бег, то подростки говорят прямо.
— А то ты опять все пропустишь, мам. И ничего не поймешь. А потом будешь переспрашивать и удивляться, что вроде смотрела фильм, а подробностей не запомнила.
Дочь права. Я спешу не только когда смотрю кино. Но и когда читаю книгу. Бывает, проглочу всю, а потом думаю: а про что она вообще была?
А сколько вещей делаю на автомате!
— Ой, забыла поменять картридж в принтере.
…А он заменен. Мной. Просто я спешила.
— Молоко закончилось!
…Тащу из магазина три пакета. А молоко купила вчера. Просто опять спешила.
— Разморозить курицу!
— А она давно разморожена и просится в суп…
Но не так грустно, когда в спешке я пропускаю что-то неважное, бытовое. Другое дело, когда воспитательница сына говорит: «Он у вас рисует таких интересных роботов. Хоть выставку делай!», а ты удивляешься. Мой сын? Роботов? Он же вообще не про рисование. А потом слышишь: «Мам, я же тебе показывал свой альбом. Ну, когда ты спешила в банк. Обувалась и расхваливала моих роботов…»… Или когда учитель дочери советует: «Может, вашей девочке найти литературный кружок? У нее очень неплохие стихи получаются для ее четырнадцати лет». А ты: «Стихи? Вы точно не перепутали? Да она только и делает, что тик-токи снимает!». «Мам, а как же то стихотворение, которое я посвятила тебе? Ты хвалила… Видимо, опять думала про какие-то котлеты и отвечала на автомате».
— Мам, а помнишь, я в детстве я так здорово рисовала животных, что мои рисунки отправляли на конкурсы. Они сохранились? – в приступе ностальгии спрашиваю свою маму.
— Надо поискать, — мама открывает кладовку. — Но я что-то не помню, чтобы ты любила рисовать. Ты любила читать. И еще кататься на велосипеде. Про рисунки, наверное, ты путаешь, – мама достает из кладовки коробку с моими детскими тетрадями и альбомами. Мы обе любуемся оленем, которого я нарисовала в свои десять лет. И лисой. Мама даже решает вставить рисунок в рамку.
— Ну ничего себе, да ты талант! — получаю я от мамы сильно запоздалый комплимент. И совсем не запоздалый вывод:
—Спешить было самой большой моей ошибкой. Как я могла не знать, что моя маленькая девочка имеет такие художественные способности! – мама обняла меня. И я обняла ее в ответ. Спешка, к которой мы обе привыкли, по-прежнему была с нами. Маме она кричала: «Ну давай, спроси ее уже про те квитанции за электричество. Надо решить с ним наконец!». А мне напоминала: «Ты же хотела узнать у мамы, как пересадить алоэ. Спрашивай скорее!». Но мы обе молчали. Кажется, так долго не сдерживали спешку еще никогда. Все подождет, когда мама обнимает дочь, а дочь обнимает маму.