Как начинают новую жизнь? Наверное, ее долго планируют, чтобы перемены не пугали и не сбивали с толку... Но на Юлю новая жизнь обрушилась вдруг, ни с того ни с сего, во вторник, ближе к восьми тридцати, сразу после завтрака, сырники для которого особенно удались.
— Такие пышные получились, да? — Юля положила в тарелку мужа еще три сырника, самых румяных и аккуратных.
— Отличные, — сухо проговорил муж и добавил:
— Юля, я ухожу от тебя.
Ушла ли земля из-под Юлиных ног? Пожалуй, и она тоже. Юля потом пыталась объяснить психологу, что она почувствовала в тот момент, но слова не находились. Разве что такие:
— Сырники, которые еще минуту назад казались такими вкусными, стали ужасно невкусными. Превратились в липкие, горькие, застряли в горле и перекрыли дыхание. С тех пор я не готовлю сырники. Одна мысль о них вызывает во мне все симптомы отравления.
Психолог понимающе кивала. Как будто она тоже не любила сырники. А потом сказала эту фразу, которую Юле говорили все вокруг — родители, подруги, коллеги — и которая у Юли вызывала сплошные вопросы:
— Надо начать новую жизнь.
Родиться заново? Сделать вид, что не жила все эти 37 лет? Перечеркнуть прошлое, которое, куда ни посмотри, лезет и лезет на глаза?
Чтобы не лезло, Юля подошла к вопросу про новую жизнь примитивно, взяв пример с несчастных женщин из ток-шоу и сериалов. Сперва сделала ремонт в доме, в надежде, что среди розовых стен жизнь забьет совсем другим ключом, чем среди зеленых, в которые стены красил еще ее муж. Потом избавилась от огромного телевизора, по которому они с мужем так любили смотреть детективы. А на место телевизора купила сразу три огромных цветка в горшках, в надежде, что такие зеленые и гибкие, цветы поделятся с ней своей жизненной силой, чтобы начинать новую жизнь не было так больно и одиноко.
— Ну, вот и все, — Юля незаметно помахала аккуратно развешенной на заборе у помойки одежде. Его любимый махровый халат, теплая клетчатая пижама, черный шелковый галстук в белый горошек. Муж ушел сам, но эти забытые им в шкафу вещи выставила из дома она и подбадривала себя:
— Так ему и надо! Теперь какой-нибудь малоприятный тип заберет себе всю одежду. Прольет на халат кофе. Вообще не будет стирать пижаму. А галстук… Ну, может, превратит в красивую тряпочку вытирать пыль или грязные-грязные ботинки…
«Тряпочка для пыли» была куплена в дьюти-фри, накануне новогоднего корпоратива, куда его пригласили с женой. Под дорогой галстук мужа Юля не только нашла себе платье – тоже в горошек и тоже шелковое, — но и похудела на три килограмма, чтобы платье как нужно обволакивало ее фигуру. Когда она вошла с мужем в зал ресторана, его коллеги переглядывались и шептались за их спинами. Она была уверена, что они поражены их гармонично подобранными образами и не могли поверить, что у начальника IT-отдела жена – такая красавица. Она не знала, что за соседним столиком в компании подруг сидела Оля. Оля не показывала виду, что за день до корпоратива поставила ее мужу ультиматум:
— Либо ты бросаешь жену до Нового года, либо мы расстаемся.
Впрочем, Олю она ни в чем не винит. А вот мужа никак не простит. Не столько за предательство, сколько за планы на будущее, которые строил с ней даже за день до ухода.
— Жаль, не скоро найдется новый повод надеть эту красоту, — после корпоратива не хотелось снимать платье и запирать в шкафу до следующего большого праздника.
— Обещаю, ты еще много-много раз наденешь его, — успокаивал муж. — Я настаиваю, чтобы это платье сперва носила ты, а потом передала по наследству нашей дочери, а она – своей дочери… Это будет историческое платье!
Они оба мечтали, как у них родится дочь. Для девочки давно было выбрано имя – Анна. И тот факт, что муж хочет передать платье по наследству дочери, обрадовал Юлю. Значит, готов. Значит, все карьерные планы исполнил и больше не будет просить: «Куда нам спешить?», «У нас еще есть время…», «Поживем для себя и тогда…».
Через пять месяцев у ее бывшего мужа и Оли родилась дочь.
— Анна? — уточнила она у общих знакомых.
— Да, Анюта, — в трубке удивились: откуда Юля знает? Неужели следит? Она вообще в своем уме? Все никак не может смириться и отпустить?
Юля повесила трубку и опустилась в кресло. Закрыла глаза и представила эту крошечную девочку, которой дали ее любимое имя. Шелковые завитки волос сзади. Курносый носик. Слипшиеся реснички. Удивлённые большие карие глаза. Щёчки, которые хочется целовать и целовать... Эта девочка в ее воображении смеялась, агукала, грызла яблоко, пускала мыльные пузыри, училась играть на рояле и однажды выросла настолько, чтобы примерить знаменитое шелковое платье в горошек.
— Что за глупости? — пытаясь подавить рыдание, Юля гигантскими скачками добралась до шкафа, вырвала из него платье и прямо в тапочках выбежала на улицу: «Выкинуть это ужасное платье! Забыть! Пусть испортится под дождем! Пусть порвется! Сгниет! Кому оно вообще нужно?!».
У забора рядом с помойкой стояла пожилая пара. Мужчина запихивал в пакет, в котором уже лежал халат, пижаму, а его жена держала в руках галстук и оценивала его:
— Сума сошли люди! Уже шелк выбрасывают! Ну-ка, встань-ка!
Мужчина послушно выпрямился и подставил шею. Дама стала завязывать на нем галстук:
— С чем только такую роскошь носить? — она увидела Юлю с платьем в руках:
— Неужели и от платья избавляетесь? — не поверила женщина.
— Избавляюсь, — ответила Юля и накинула платье на забор.
— МалО? — женщина искала причину, почему платье новое и вдруг – на помойке.
— В самый раз, — Юля знала, что за эти месяцы не набрала ни одного лишнего килограмма.
— Кто-то умер? — мужчина оказался более прозорливым.
— Да, — кивнула Юля. — Кто-то умер. — она повернулась и пошла к дому, до конца не понимая, умер ее муж или все-таки она сама, Юля. Хотя какое это имеет значение?
В этот момент женщина у забора сказала мужчине:
— Мне, конечно, в это платье никогда не влезть, но внучке точно подойдет. Как думаешь? Анюте будет как раз? Ее размер?